Расчлененка смысла
«Алиса в Стране чудес» как утопия абсурда
Этот роман балансирует на грани утопии и антиутопии. Все операции по фрагментированию сознания, которые совершаются по ходу действия, нужны для того, чтобы вписаться в идеальное государство — колоды карт или собрания шахматных фигур. Можно сказать, что любая антиутопия — это утопия абсурда, который принимается всерьез. Но Кэрролл не делает этого шага. Для него абсурд остается предметом бесконечного, хотя и несколько своеобразного веселья.
Книга американского урбаниста Уэйда Грэхема «Города мечты» начинается с анализа Бертрама Гудхью — видимо, выдающегося, но малоизвестного в России и Европе мастера американской неоготики конца XIX — начала ХХ века. Грэхем считает, что виллы и коттеджные поселки в исторических стилях (он прежде всего имеет в виду Санта-Барбару Гудхью) — это одна из великих утопий XIX века, оказавшаяся недооцененной из-за доминирования в социальных науках и архитектуроведении модернистской критики. Проблемой тут является то, что у этой «утопии» нет никакой выраженной программы: утопическим объявляется загородное буржуазное жилье, а содержанием утопии — театрализация жизни в духе старой Европы в противоположность новому индустриальному городу и веку. И вот, пытаясь восполнить отсутствие программного нарратива, Грэхем делает неожиданный ход.
«Не случайно этот период стал золотым веком детской литературы. Появились бессмертные детские книги в совершенно новом жанре детской романтики. И превзойти их до сих пор никому не удалось. В этот период Беатрис Поттер написала своего „Кролика Питера“ (1902), Джеймс Барри — „Питера Пэна“ (1904), Эдит Несбит — „Детей железной дороги“ (1905), Кеннет Грэм — „Ветер в ивах“ (1908), Люси Мод Монтгомери — „Аню из Зеленых Мезонинов“ (1908), Фрэнсис Ходжсон Бёрнетт — „Таинственный сад“ (1910) и т. д. В этих книгах стиралась грань между фантазией и повседневной жизнью, действие разворачивалось в обветшавших старинных домах, садах или на настоящих пастбищах (пастораль). В них были магия, приключения и переодевания — и героями часто становились маленькие пушистые зверьки, которые одевались и действовали как люди. Как и вся культура XIX века, эти истории были проникнуты ностальгией по воображаемому сельскому прошлому, в них детская невинность сталкивалась с опасностями сурового, деспотичного взрослого мира».
По мысли Грэхема, обитатели буржуазных замчат живут как дети в чудесных сказках, точнее, так о себе думают. В целом тезис об историзирующей эклектике пригородов как утопии выглядит так себе. Но взгляд на детскую литературу как на новую утопию кажется мне пронзительным озарением. Правда, Грэхем — очень американский автор. То, что он не знает ни «Кондуита и Швамбрании» Льва Кассиля, ни «Незнайки» Николая Носова, где подтекст утопии попросту очевиден, понятно и простительно — я тоже не читал «Аню из Зеленых Мезонинов». Но то, что в списке нет ни «Винни Пуха», ни «Алисы в Стране чудес», — это выглядит чудовищным американоцентризмом. С «Алисы» (1865) вообще все начинается.
Мышь в инсценировке «Алисы» Олега Герасимова рекомендует себя следующим образом: «Как простой и скромный алисовед, я заявляю…» Увы, в плане алисоведения я не дотягиваю и до мыши. Об «Алисе» написаны библиотеки, убежден, что где-то в их недрах все, что я собираюсь сказать, не только уже сказано, но и с блеском опровергнуто, но, к стыду своему, я об этом ничего не знаю. Я знаю трактовки «Алисы» через морфологию волшебной сказки, поэтику романтизма, парадоксы математической логики и теоретической лингвистики, психоанализ и историю теологии, но я нигде не встречал анализа «Алисы» как утопии. А это интересно.
«Алиса» начинается с путешествия вниз по кроличьей норе. У этого эпизода есть устоявшаяся трактовка, заданная самим Кэрроллом. Нина Демурова, автор канонического перевода «Алисы» на русский, дает следующее примечание: «В первой главе особенно ясно чувствуется, что сказка возникла как импровизация, „на ходу“. Сам Кэрролл так впоследствии вспоминал об этом: „Я очень хорошо помню, как в отчаянной попытке придумать что-то новое я для начала отправил свою героиню вниз по кроличьей норе, совершенно не думая о том, что с ней будет дальше...“» Сомневаться в этом невозможно, но замечу, что импровизация Кэрролла вписывается в систему классических «утопических топосов» начиная с античности. Утопии часто располагаются под землей. Прямая утопическая аналогия путешествию Алисы — «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна (1862), хотя я не думаю, что Кэрролл имел в виду этот довольно слабый текст.