Как был построен идеальный город
Проект Григория Ревзина «Оправдание утопии»
Город Багдад (Madinat al-Salam, «город мира», в смысле центр мироздания) был основан халифом аль-Мансуром (Абу Джафар Абдуллах ибн Мухаммад) в 762 году. На голом месте, с нуля. Город не сохранился, но он известен по описаниям и изображениям.
Это был правильный круг диаметром около 2000 м. Город был окружен двумя рядами стен, внешние высотой 30 м, внутренние — 50, между ними — ров с водой. В него вело четверо ворот с торжественными арками, в большей степени символического, чем военного назначения, хотя проходы к воротам образовывались зданиями казарм. К стенам примыкали два кольца застройки, верхние этажи жилые, нижние — лавки и базары. Внутри колец застройки не было, там был парк с прудами. В центре была мечеть и дворец халифа (златовратный дворец), его центром был тронный зал с зеленым куполом и конной статуей воина ислама на нем. Через 24 года после основания города халифом Багдада стал Харун ар-Рашид, сын аль-Мансура (Абу Джафар Харун ибн Мухаммад), с правления которого в Европе принято отсчитывать золотой век ислама. Хотя правильнее, конечно, начинать с аль-Мансура: просто Харун ар-Рашид оказался героем «Сказок тысячи и одной ночи», а Багдад — местом их действия. Но так или иначе в IX–XI веках это действительно был центр мира и по богатству, и по мощи, и по развитию культуры.
Связывать Багдад с утопической традицией не принято. Культура арабского халифата синкретична. Самым очевидным прототипом считается цитадель Эрк-Калой, центр Мерва (теперь Туркмения), предыдущей столицы аль-Мансура. Но она была в 10 раз меньше — и ни жилья, ни парка там не было. Возможно, буддийское влияние. Ближайшим соратником аль-Мансура был Халид ибн Бармак, он происходил из Балха (теперь Афганистан) с буддийским монастырем Навбахар, которому Бармакиды покровительствовали до перехода в ислам. Тот был построен в форме колеса с улицами-спицами. Кроме того, мы находимся на территории исторического зороастризма с высокой значимостью солярных символов. Ну и, наконец, все это лишь возможные влияния, важнее то, на что они влияют. Багдад был столицей ислама, а ислам имеет свое представление о городе.
Процитирую Шарифа Шукурова (лучшего, на мой вкус, исследователя мусульманского искусства в России): «Ислам грезит городом. Город — это то, где родился ислам как единство — культурной целостности, а также то, во что он устремлен». Далее о Рае: «Можно составить довольно точную картину пространства Рая, заметными чертами которой оказывается архитектурный ландшафт с текущими внизу реками. Архитектура Рая может быть и многоэтажной, парадоксально урбанизированной, сугубо городской. <…>Кораническое видение Рая совмещает в себе ветхозаветное и новозаветное представления о Рае как о саде и как о нерушимом Граде (Небесный Иерусалим). Для проведения возможных сближений коранических описаний с предшествующей традицией следует упомянуть апокалиптическое упоминание Древа Жизни посредине Града и по обе стороны реки». И наконец, о Багдаде: «Одной из диковин дворца аббасидского Багдада было следующее: посреди круглого пруда стояло дерево, ветви которого были из серебра и золота, а на них висели разноцветные листья. На ветвях были рассажены серебряные птицы и щебетали».
Город и ислам — понятия нераздельные, и связь эта коренится в глубинах самой культуры. Шариф Шукуров
Для понимания всех этих чудес привлечения европейской утопической традиции очевидным образом не требуется. Тем не менее есть несколько ошарашивающее сходство мансуровского Багдада с последующими европейскими утопиями — от Сфорцинды Филарете до города-сада Говарда,— и оно заставляет как‑то к себе отнестись. Есть историки, которые полагают, что было множество разных изобретений колеса, происходивших в разных странах независимо друг от друга, но таких немного и обнаруживать себя в их числе тревожно.
Нам неизвестны архитекторы, строившие Багдад, вернее сказать, нам известно, что эти люди не были архитекторами. Замысел города принадлежит Машаллаху ибн Асари аль-Басри (изначально Менассия, иудей, принявший ислам), это математик, астроном и астролог, и Наубахту Ахвази аль-Фариси,— он тоже астролог, а также руководитель центра переводов в Мерве. Его сын Аль-Фадль ибн ан-Наубахт при Харуне ар-Рашиде возглавил багдадскую библиотеку, преобразованную в 820‑е годы в Байт аль-хикма, Дом мудрости, исламскую академию, ставшую в известной степени прообразом всех европейских академий. Переводческая деятельность этих институций грандиозна. На арабский были переведены труды Платона, Аристотеля, Птолемея, Евклида, Архимеда и т. д., а время ее существования (до 1258 года, разграбления Багдада монголами) называется исламским просвещением или исламским ренессансом. Однако история этого просвещения довольно длинна (около 200 лет), и начиналась она не с переводов античных философов и ученых. Оба ученых, привлеченных для основания Багдада, были астрологами или магами.