Праздник к нам приходит
Главная концертная площадка страны — спорткомплекс «Олимпийский» — закрывается на реконструкцию. «Татлер» вспомнил лучшее за сорок лет легендарной истории и выяснил, что появится на его месте в 2021‑м.
Двадцать первого октября 2018 года на арену спорткомплекса «Олимпийский» вышли вице-премьер Ольга Голодец, глава ВТБ Андрей Костин, президент Федерации тенниса Шамиль Тарпищев. Закрывался двадцать девятый Кубок Кремля, на котором — впервые за девять лет — и в мужском, и в женском финалах победили россияне: Карен Хачанов и Дарья Касаткина. Но праздник этот был со слезами на глазах, в том числе и для гостей правительственной ложи. Кубок Кремля стал последним крупным спортивным событием в истории «Олимпийского». Его история музыкальная завершится двадцать пятого декабря концертом Филиппа Киркорова — и песня самой большой крытой арены в Москве, России и Европе будет спета.
Тогда, в октябре, после награждения теннисистов включили песню Александры Пахмутовой, которой прощались с Олимпиадой‑80. Стихи Николая Добронравова по сентиментальному случаю отредактировали: «До свиданья, дворец, до свиданья, «Олимпийского» сказка, прощай. Пожелай исполненья желаний, новой встречи друзьям пожелай». В Москве 2010‑х действительно никогда нельзя быть уверенным в том, что новая встреча со зданием, уходящим на реконструкцию, состоится. В случае с «Олимпийским» его владельцы Год Нисанов и Зарах Илиев успокаивают: через три года комплекс заработает вновь. Императоры московской недвижимости, бриллиантами в короне которых являются торговый центр «Европейский», бывшая гостиница «Украина» и рынок «Садовод», обещают сохранить исторический облик, сделать парковку на три тысячи мест, облагородить и, разумеется, расширить торговлю.
«Будут также многозальный кинотеатр в 3D‑ и 5D‑форматах, детский развлекательный центр, ледовый центр, спа- и фитнес-зоны, видовые рестораны и, конечно, большой бассейн с аквапарком. Бренд «Олимпийский» будет сохранен», — рассказывает его генеральный директор Артем Дюмин, партнер Нисанова и Илиева в их компании «Киевская площадь», столичный девелопер и младший брат губернатора Тульской области Алексея Дюмина. Модернизация, до которой не дошли руки у предыдущего хозяина, группы «Альянс» Мусы Бажаева, обойдется «Киевской площади» в сумму до четырехсот миллионов долларов. Проект разрабатывает польское бюро APA Wojciechowski, известное читателям «Татлера» по бизнес-центру «Белая площадь» у Белорусского вокзала и неунывающей стройке отеля в парке «Зарядье».
Концертных залов будет даже два. Правда, один на полторы тысячи человек, другой — на десять тысяч, многоформатный, вплоть до превращения в банкетный. Это радует, однако исчезает такое важное для татлеровского мира явление, как «собрать «Олимпийский». После аншлага в спорткомплексе вчерашние просто приятные нашим героям артисты просыпались артистами, приятными во всех отношениях. Превращались в любимцев «Вечернего Урганта» и лауреатов премии «GQ Человек года», переходили в высшую лигу корпоративов, попадали в список «Татлера» Most Invited.
В последние годы аншлаги в «Олимпийском» из числа отечественных артистов собирали Земфира и рэперы. На каждый из двух концертов первой в 2016‑м пришли по тридцать тысяч человек с лишним. В 2017‑м Тимати слушали около двадцати пяти тысяч зрителей, Оксимирона на следующий день — двадцать две тысячи. В том же году Баста (он же Василий Вакуленко) поставил абсолютный, как теперь уже ясно, рекорд: тридцать одна тысяча человек ровно. «Я сам не верил в такие возможности русского рэпа, — говорит Владимир Зубицкий, в двухтысячных генеральный директор «Росконцерта», а ныне член правления промоутерской компании SAV Entertainment, привозивший в Россию звезд уровня Depeche Mode и Пола Маккартни. — Но теперь понимаю: через пару-тройку лет эти ребята будут собирать по всей стране стадионы».
«Когда люди, которые организовывали концерт Василия, пришли осматриваться в первый раз, они испугались, что он растворится в этом зале, — вспоминает директор «Олимпийского» по организации мероприятий Виталий Мант. — Смотрят на арену и обсуждают: «Ну давай здесь поставим сцену, здесь сделаем танцпол, фан-зону, VIP-партер». Я послушал и говорю: «Вы чей концерт устраиваете? Вы понимаете, что выбираете формат «Песни года»? А вашему артисту, наверное, было бы интереснее общение с публикой». Вместо обычной сцены и всего остального я им предложил сделать сцену-таблетку в центре площадки и продавать билеты во все сектора, по обе стороны арены — чтобы Василий работал на триста шестьдесят градусов. Ему идея понравилась, но его люди долго сомневались. Особенно поначалу, когда билеты продавались с трудом, а надо-то было продать тридцать тысяч штук. Но потом дело пошло. Когда на концерте Василий попросил зрителей посветить телефонами, это было невероятное зрелище. Море света!»
«Проводить концерты в спорткомплексе планировали с самого начала, — вспоминает Марина Марковская, в прошлом замдиректора по организации мероприятий, которая пришла на работу в «Олимпийский» еще до Игр 1980 года. — Театральную часть, как это тогда называлось, достраивали после Олимпиады. Просчитывалось все: зрительские места, точки, в которых будет вешаться звук. Государство выделило деньги на финский усилитель. Такой же еще купили Театру Ленинского комсомола и, по-моему, Пугачёвой».
Первой западной группой, сыгравшей в спорткомплексе, стала французская Paris — France — Transit. Так Дидье Маруани окрестил свой новый проект после того, как лишился прав на использование названия, под которым прославился: Space. В июне 1983‑го парижские электронщики поразили андроповскую Москву использованием стационарного лазера на сцене. У Москвы тоже нашлось чем удивить гастролера. «По кромке сцены были выставлены корзины с цветами, — вспоминает нынешний главный инженер «Олимпийского» Анатолий Клещуков, который пришел на работу в спорткомплекс на стадии строительства. — Но это были не просто срезанные цветы. В корзинах стояли цветы в горшках. Так вот Маруани, желая поблагодарить зрителей за прием, поднял одну такую корзину и уже собирался бросить ее публике. И тут на сцену посыпались эти горшки с землей. Он был, так сказать, несколько обескуражен».
В 1987‑м три концерта в «Олимпийском» дал Билли Джоэл. «Первые ряды занимали представители посольства США, — вспоминает Марина Марковская. — Как нам сказали, они хотели больше посмотреть на его жену (супермодель Кристи Бринкли. — Прим. «Татлера»). А нас больше интересовал он сам. Он прыгал, скакал на рояле, что было диковинно». «В какой-то момент начал кидать в публику ботинки, — рассказывает Анатолий Клещуков. — Наша публика юмора не оценила, и ботинки полетели уже из зала на сцену. Он аж за рояль убежал тогда».
Однако более всего меломанам перестроечной Москвы запомнился концерт Pink Floyd в июне 1989 года. Он до сих пор остается крупнейшим в истории спорткомплекса: послушать психоделических англичан пришли сорок тысяч человек. Чтобы их разместить, сцену — единственный раз за сорок лет — пришлось поставить не вдоль арены, у северной стороны, как делают сейчас, а поперек, у западной. Благодаря этому почти все поле стало возможно использовать в качестве партера, а зрители на трибунах смотрели на сцену, как зрители лож, скажем, бельэтажа Большого театра. «Мы такого не слышали, — вспоминает Виталий Мант, который на том концерте был обычным зрителем. — Звук убил! А еще этот объем, воздух. Лет через пять-шесть я видел «Пинк» на стадионе в Штатах — впечатления от концерта в «Олимпийском» были сильнее».