Урбан таро
Первое в мире урбанистическое таро: писатель и архитектурный критик Мария Элькина разложила карту Петербурга и вытащила только старшие арканы — Отшельник (городская среда!), Колесница (город-порт!) и Маг (мастер-план!)
Многие города придумывают для себя стратегии развития, которые опираются не в последнюю (а иногда даже и в первую) очередь на их историю. Они не остаются неизменными и не стремятся на машине времени вернуться на сто, двести или пятьсот лет назад. Они растут, развиваются, приобретают современные удобства, но при этом сохраняют свой привычный вайб и образ.
Отчасти этот процесс похож на алхимическое преобразование, в нем есть что-то обманчиво-волшебное. На самом деле у любого чуда есть своя логика и всякая магия построена на дисциплинированном следовании определенному набору принципов и правил, глубоком понимании причинно-следственных связей между намерениями и результатами. Скажем, если город изначально строился у воды, то и новые районы могут тоже красиво выходить к берегам рек и каналов. Традиционной может оставаться планировка города, например деление на кварталы. Даже принципы роста города бывают каноническими, сохраняющими его структуру. Например, Амстердам расширяется отчасти по тому же принципу, по которому делал это в XVII веке, — приблизительно концентрическими полуокружностями. В Хельсинки, наоборот, новые районы часто расположены изолированно, чуть в стороне от центра, и это тоже помогает не менять общее ощущение от города.
В великом прошлом Петербурга кроется потенциал для его не менее, а то и более великого будущего. Нам остается только разгадать пути его реализации.
Колесница
Поддерживать связи с внешним миром и решиться на перемены. Торговля и культурный обмен — базовые функции Петербурга, которые и сегодня нужно развивать
Первый торговый город на берегах Невы появился задолго до основания Петербурга, так что можно смело говорить, что самая старая и надежная основа экономики нашего города, а значит, и его существования — порт. Идея Петра I относительно Петербурга заключалась тоже в первую очередь в том, что он должен обеспечивать торговые и культурные связи России с миром. Такая миссия хороша тем, что она практически не может устареть или стать ненужной — в отличие от столичной функции, которая, как показал не только наш опыт, преходяща.
Ко второй половине XIX века, когда стать первого города империи по разным причинам уже не имела для Петербурга такого значения, связи с другими странами продолжали играть огромную роль — экспатрианты и их дети становились известными архитекторами и успешными промышленниками, русская культура все больше органически вливалась в европейскую.
Стремление к налаживанию связей с миром стоило бы отразить в городском планировании. В первую очередь в развитии порта, воздушных и морских вокзалов, понимании того, какую роль транспортные коммуникации могут играть в экономике города. Тут важно думать не на годы, а на десятилетия вперед.
Кроме того, роль коммуникационного узла подразумевает особенные требования к качеству городской среды — она должна быть такой, чтобы Петербург выбирали как лучшее место для жизни, работы или просто отдыха из множества других мегаполисов.
Современные жилые районы, построенные по принципу «может, и плохое, но жилье», противоречат изначальному смыслу существования Петербурга. Они имеют исключительно утилитарную ценность крыши над головой, ничем особенно симпатичным не выделяются. Город создавался как витрина империи, которая привлекала бы лучших людей и из России, и из других стран, он должен был поражать и восхищать.
Чуть ли не главным культурным заимствованием в Петербурге долгое время был сам процесс создания города — в столицу охотно приглашали иностранных архитекторов, местных отправляли учиться и стажироваться в других городах, и даже Екатерина II интересовалась мировой урбанистической модой. Старинный петербургский рецепт урбанистического превосходства сравнительно прост: посмотреть, как у других, и постараться сделать еще лучше.
Так называемый тривиум — три улицы, расходящиеся в разные стороны из одного места, — впервые появился в Риме, но там он оказался вплетен в уже сложившийся средневековый город. А в Петербурге получилось реализовать эту идею максимально эффектно. Гороховая улица, Невский и Вознесенский проспекты, начинающиеся от Адмиралтейства, достаточно широкие и визуально как будто уходят в бесконечность, передавая ощущение стремительного, ничем не останавливаемого движения.
Петра I завораживали виды амстердамских набережных, но те, что в конце концов построили в Петербурге, оказались в итоге куда лучше, по меньшей мере в том, что касается производимого впечатления.
Екатерина II, наблюдая за дискуссиями о некрасивом разрастании Парижа, задумала сделать Петербург компактным городом, и достигала невероятных для своего времени результатов.
И раз уж императоры этим не брезговали, нам тем более стоит присмотреться к самым симпатичным городам мира и подумать о том, что бы мы хотели делать так же, как они, и еще интереснее.