Александр Гагарин: «Екатеринбург — город с обостренным чувством справедливости»
Солист «Сансары» о новом альбоме, «Аритмии» и непрямом пути
Главные романтики уральского рока, группа «Сансара», выпустили новый альбом «Мы станем лучше». Совместный релиз компаний «Снегири Музыка» и Warner Music Russia столица Урала услышала в Доме печати 12 апреля, а обычная столица услышит 25 апреля в «Москва Club». Корреспондент «РР» поговорила с солистом «Сансары» Александром Гагариным аккурат между этими двумя концертами.
Во-первых, поздравляю с презентацией нового альбома в родном городе. И, простите за банальность, но все-таки каково показывать новые вещи именно в месте, где вы начинали?
Очень удобно! Потому что, например, если у нас появляются какие-то идеи относительно оформления сцены, здесь проще их реализовать. В Екатеринбурге у нас много знакомых, все как-то легко решается. Наш режиссер по свету Сергей Москалюк придумал очень прикольную историю со световыми шарами. Круги за каждым из участников группы — достаточно простое решение, недорогое, но выглядело это очень круто, концептуально. Хотя бы на этом примере я понимаю, что такие вещи здесь легче делать. Но вообще это как будто отдельная страна — Свердловская область, Екатеринбург.
Мне кажется, люди на Урале более суровые, но и более теплые.
Не согласен насчет суровости. Ну, по крайней мере, мой круг, те люди, с которыми я общаюсь, — не суровые. Вот про Сибирь так можно сказать — они суровые (смеется). А Урал вообще-то без крайностей… Но если судить по тому, что происходило в общественной жизни города, то можно сказать, что Екатеринбург — город действительно свободный. Может быть, единственный свободный город среди региональных городов. Город с обостренным чувством справедливости.
В чем разница между публикой на Урале, в Москве и Петербурге? Вы как-то будете менять программу в зависимости от города презентации альбома?
Кардинально — нет, потому что у нас есть вещи, связанные со светом и экраном. Добавим, может быть, одну-две-три песни, какие-то уберем. Но глобальных изменений не будет.
А приходилось замечать, что одну песню вас непременно просят спеть в Москве, а какую-то другую — в Екатеринбурге?
Честно говоря, такого нет. В Москве публика очень теплая, ее не надо раскачивать, это очень отзывчивые на эмоции люди. В Петербурге уже менее отзывчивые, а в Екатеринбурге в целом все гармонично. Что-то с нового альбома выходило синглами, и на концерте 12 апреля люди уже подпевали. У нас длинные концерты, концерт в Доме печати два часа длился — наверно, мы как-то успеваем учесть пожелания (смеется). Песен у нас много — другое дело, что если кто-то хочет услышать какую-нибудь давнюю песню, мы этим составом ее просто не сможем сыграть.
От первого состава «Сансары» остались только вы. Будете ли вы исполнять что-то старое в одиночку?
Мне самому интереснее показывать то, что есть сейчас, жить настоящим. Поэтому такие ситуации маловероятны. Но время от времени очень приятно доставать, смотреть, что было раньше, находить что-то созвучное сегодняшнему дню, показывать эту песню группе — с условием, что они не знают, как она звучала. И тогда что-то может появиться. По большому счету ты просто даешь давний материал, а появляется новая песня.
«Сансаре» 21. И вполне возможно, что у вас появились поклонники, которые о вас узнали, просто посмотрев «Аритмию».
Да, это особенно приятно. Но вообще надо быть, наверное, честным и не питать иллюзий. Мы не популярная группа. Популярных групп в принципе достаточно мало — я имею в виду тех, о которых ты спрашиваешь таксиста в любом городе, и тот понимает, о ком речь. Поэтому здорово, когда о нас узнают новые люди, например, через фильмы. Но если «Аритмию» смотрели взрослые люди, и это одна история, то с песней «Киты» и группой «Мы» — уже другая… Помните, было дело — мальчик покончил жизнь самоубийством? Даня Шейк, автор музыки и слов песни «Киты», тоже из Екатеринбурга, мы с ним знакомы уже давно, еще до того как он стал популярен среди молодежи. И вот когда мы сделали совместную песню «Киты», о нас узнала очень молодая аудитория. Ее реакция была примерно такой же, как у тех, кто впервые услышал нас благодаря «Аритмии»: люди либо удивлялись, либо радовались, либо открывали для себя нечто новое. Мне это интересно. Вообще интересно находить новую аудиторию, тем более сейчас.
У вас есть строчка «когда путь непрямой». Мне кажется, когда вас поддержал Шахрин (Владимир Шахрин был продюсером «Сансары» на старте. — «РР»), вектор был прочерчен. А потом пусть стал непрямым… Закрутилось колесо сансары?
Ну, я очень рад, что все произошло именно так. Недавно читал Водолазкина — у него новая книжка вышла, «Брисбен», — и там была красивая фраза: «Жизнь никогда не бывает историей успеха». Понятно, что если сейчас оглянуться назад, то ничего лучше пожелать себе нельзя. Но появляется больше свободы от того, что путь пройден неоднозначный, непрямой. Ты больше знаешь, больше умеешь, у тебя больше опыта, ты можешь прикладывать все свои умения, которые появились на этом пути, к любым другим видам деятельности. Ты узнаешь больше людей, не становишься косным, завистливым. Меньше искушений. И это, конечно, делает сильнее, взрослее в хорошем смысле слова. Если при этом не потерять гибкость ума — не переставать оглядываться и вертеть головой по сторонам в поисках чего-то нового и интересного, — то вообще все прекрасно.
Год назад вы говорили в интервью, что если бы вам сегодня предложили стать таким Шахриным для кого-то другого — сыграть роль, которую Владимир сыграл для вас, — вы бы отказались. Сегодня согласны с этим?
Я просто помню свои ощущения. Я признателен Владимиру, смог остаться благодарным и извлечь из этого практическую пользу. Но это большая ответственность. Не всегда люди способны принять с благодарностью то, что для них делают. Чаще всего бывает наоборот. Никто не остается в хороших отношениях в этих случаях. И потом лично мне не очень близка история кого-то учить с высоты моего опыта. Ведь у каждого он свой. Помогать можно, но это должна быть очень тонкая изящная история. И делать это надо делать крайне осторожно — так, чтобы человек даже не понял, что ты ему помог. В этом, наверное, и смысл. Так что открыто продюсировать кого-то я бы не стал.
После смерти Децла вспоминали его фразу об отце-продюсере: «Сейчас бы я сказал: “Пап, не дари мне треков”».
Да, о чем я и говорю! Понятно, что такая помощь — большой плюс, но воспользоваться плодами этого успеха очень тяжело, и возникает отрицание. Собственно, потому и надо быть предельно аккуратным.
Фотографии: Евгения Филатова; обложка альбома/Сансара
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl