Русские везде: как Михаил Кожухов нашел русского дворянина в Бразилии
Основатель «Клуба путешествий Михаила Кожухова» в новой авторской рубрике рассказывает Forbes Life о своих невероятных приключениях и удивительных людях, которых он встречал в самых разных уголках мира. В первом выпуске — встреча с потомком русского дворянского рода в Бразилии.
Меня часто спрашивают: «Михаил, какая у вас любимая книга? А страна? А город? Блюдо?». И я каждый раз теряюсь. На мой взгляд, у взрослого человека не может быть чего-то одного самого любимого — ни блюда, ни книги. Все самое интересное разбросано по странам, по континентам и годам, а для меня еще и по людям, потому что, хотя меня и называют путешественником, я остаюсь журналистом, для которого в мире нет ничего интереснее, чем человек. Я объездил 130 стран — и везде встречал интересных людей. Именно такие знакомства и расширяют представление человека о месте, о мире в целом и, главное, о себе самом.
- Вы слыхали, что они учудили?
- Кто они, Дмитрий Николаевич?
- Бразильянцы.
- Какие они вам «они»? Вы же бразилец.
- По паспорту. А в душе и по физиономии — русский!
Так уж случилось, что материалистические убеждения не помешали мне (тогда — корреспонденту от газеты в Южной Америке) стать едва ли не первым советским завсегдатаем церкви Святой Зинаиды в Рио-де-Жанейро. Ее построили в начале ХХ века на холме с крутыми тенистыми улочками, известном как Санта-Тереза. Рассказывают, что в те времена русская речь звучала там наравне с португальской: эмигранты «первой волны», бежавшие от революции в России, выбрали для себя тихое прохладное место, расположенное на горе, прямо над раскаленной сковородкой города. Там и сложили церквушку, скинулись на ее строительство всем миром. Даже деревянный иконостас вырезал кто-то из офицеров — судя по аннинским крестам на нем, как на золотом оружии «За храбрость», каким когда-то награждали героев. Шло время, и к первой «волне» приезжих примкнула вторая, третья. Русское население Рио собиралось там на праздники и воскресную службу, но не перемешивалось. Приехавшие из Стамбула и Парижа демонстративно не замечали прибывших из Харбина, а те едва кивали беглецам девяностых. Все это не слишком вязалось с тезисом об общинности русского человека, но, как бы там ни было, среди посетителей храма встречались и Пушкины, и Лермонтовы, приходила и «сеньора Татьяна» — единственная правнучка Николая Лескова, прима дягилевской труппы, застигнутая в Южной Америке вестью о крахе «Русских сезонов». Именем Татьяны Лесковой, кстати, открываются статьи об истории бразильского балета всех энциклопедических словарей.