«Рана» Оксаны Васякиной — роман о любви и нелюбви. Публикуем его фрагмент
В начале марта в издательстве «Новое литературное обозрение» выходит роман «Рана» лауреата премии «Лицей» Оксаны Васякиной. У героини были сложные отношения с матерью: та была холодна и прекрасна, привязана к дочери и одновременно далека от нее. Теперь мать умирает, и ей предстоит проводить ее в последний путь: побыть у ее постели, общаться с сотрудниками морга, общаться с провожающими, позаботиться о ее мужчине и драгоценностях, отвезти урну с прахом в родной город — далекий Усть-Илимск. Этот долгий путь еще и прощание с самой собой — той, для которой мать была точкой отсчета, и попытка осознать себя в мире без этой точки. Это прекрасно написанный, умный и эмоционально насыщенный роман о любви и нелюбви, практически не имеющий аналогов на русском языке, схожий с прозой Карла Уве Кнаусгора, Марии Степановой и Натальи Мещаниновой. Esquire публикует фрагмент романа.
Сегодня под утро на мой балкон прилетела огромная любопытная ворона. Я проснулась от скрежета ее когтей о деревянную раму балконного окна. Ворона клевала осыпавшиеся с деревьев семена. Она делала это очень внимательно и не заметила, как я медленно подошла к окну, чтобы лучше рассмотреть ее. Ворона выклевала все нежные шелушинки семян и стала осматривать балкон. Сначала она заметила, что на стремянке в глубине балкона стоит пластиковый горшочек с неудавшейся петрушкой. Петрушка взошла, только чего-то ей не хватило – света или питательных вещества – и она тонкими нитями свисала с бортиков горшка, отяжеленная мелкими желтоватыми листами. Ворона продвинулась по подоконнику в сторону петрушки. Попутно она рассматривала все своими мокрыми каменными глазками и неуклюже вертела головой. Она со скрежет пробиралась вглубь балкон. Пройдя по подоконнику, птица рассмотрела жалкую петрушку и перевела взгляд на пластиковое ведро с вложенным в него спальником, терракотовые горшки с остатками керамзита вперемешку с черной сухой землей. Все, что видела ворона, было неинтересным, не подходило на роль ее добычи. Ворона развернула свой качающийся зад, и увидела крохотную фарфоровую кофейную чашечку с акварельными цветками на боку. Чашечку я использую в качестве пепельницы, у нее узкое донышко, ее удобно ставить на маленький деревянный подоконник, она быстро наполняется окурками, и ее удобно носить из комнаты в кухню. Ворона, дергая черной головой, и переваливаясь с ноги на ногу, прошла к моей пепельнице. Она осмотрела чашку со всех сторон и резко схватила ее за круглую ручку своим костяным клювом. Чашка опрокинулась, и из нее посыпались окурки. Ворона дернула еще раз, чашка была слишком тяжела для нее, тогда птица приподняла чашку над подоконником и швырнула ее на пол, развернулась и выпорхнула из окна.
Ее действия меня рассмешили, но где-то внутри себя я подумала о том, что визит вороны может быть знаком. Птицы – отдельные от людей существа, обладающие собственной агентностью, всегда что-то значили для людей. Они приносили весть о беде и смерти, древние греки гадали на внутренностях птиц. Я тоже гадаю по птицам. Что-то очень старое, деревенское во мне поднимается, когда птицы приближаются ко мне.
В моей квартире на Проспекте мира окна были в сад, в саду было полно мелких пташек, названий которых я не знала. Весной, во время гнездования птиц, кошка таскала в дом выпавших из гнезд птенцов, их называют слетками. За несколько месяцев до маминой смерти я сидела в своей комнате и работала. Я практически не выходила из дома, моя депрессия была настолько сильна, что я с еле-еле могла дойти до кухни и открыть старый ноутбук, психиаторка подбирала для меня одну схему за другой, но ни одна из них не работала. От таблеток мне становилось еще хуже.
Всю работу я делала дистанционно. В один из дней я сидела с открытым окном у компьютера, потея от тяжести рабочей переписки. Окно было открыто, и я услышала аккуратный стук. Обернулась и на подоконнике увидела крупного воробья, который сидел и рассматривал меня, а когда я его заметила, чирикнул и, сорвавшись с подоконника, улетел. Я почувствовала странную тяжесть внутри себя, как будто в животе у меня появилась неповоротливая темнота. Я знала, что что-то должно случиться. В этот же день мне позвонила мама и сказала, что у нее появились новые метастазы. Два, каждый размеров с фасолину, мама сказала, что печень неоперабельный орган.
В начале января следующего года я возвращалась с работы. Не помню, почему я шла домой так рано, но на улице было светло. Я зашла в «Перекресток» и купила сосисок, яиц и еще какой-то еды на вечер. Наш двор был частью частной собственности, и зимой снег в нем убирал хозяин. Груды снега окружали тропинки и стоянку, снег никто не вывозил, за зиму набирались высокие плотные сугробы, хозяйские дети катались с них как с горок и выкапывали в этих кучах свои маленькие снежные землянки. Я увидела красное пятно на одной из этих груд и подошла поближе – на сером склоне сугроба лежал аккуратный крохотный снегирь. Грудь его была алая, но не как кровь, а как спелый южный томат. Мертвый снегирь как будто бы спал. Я поразилась этой птице. До этого я видела снегирей только на картинках в книжке и советских новогодних открытках. Теперь птица лежала перед моими глазами и мне сложно было поверить в ее материальность. . Я потрогала пушистую красную грудь указательным пальцем. Снегирь был твердый, и перья на его груди склеились в некоторых местах. Я поняла, что мертвый алый снегирь – это знак приближающейся смерти. Я вся оцепенела и смотрела на него, словно жду его воскрешения. Назавтра я получила смс о том, что мама перестала вставать.