Первая пятилетка антироссийских санкций: кто пострадал и кто выиграл
В июле 2019 года исполнилось пять лет с момента введения основных технологических и финансовых санкций в отношении России. Как российская экономика переживала первую пятилетку ограничений и к чему готовиться
Жесткая фаза адаптации экономики заняла около двух лет. Затем экономика постепенно вернулась на траекторию роста, но он оказался существенно слабее, чем в предыдущие циклы. Замедление роста далеко не в первую очередь связано с санкциями. Не стоит забывать и о демографических ограничениях, набивших оскомину проблемах с деловым климатом и о более жесткой монетарной и бюджетной политике, которая во многом обоснована, но имеет и свою цену. Но вряд ли можно утверждать, что санкции не внесли никакого вклада в замедление экономического роста.
За последние пять лет в российской экономике сформировалось несколько трендов, напрямую или косвенно связанных с жизнью под санкциями. Они, безусловно, снизили предсказуемость экономической ситуации в России. Как показывают исследования, санкции более болезненны, когда подвергаются частым изменениям: это мешает бизнесу к ним адаптироваться и заставляет постоянно учитывать сохраняющийся риск новых раундов ограничительных мер. Частые изменения весьма характерны для антироссийских санкций. За волной 2014 года последовало ужесточение 2017 года, когда с принятием закона CAATSA возникло понятие вторичных санкций, которым могут подвергаться лица, нарушающие действующий санкционный режим. В 2018 году блокирующие санкции были введены в отношении нескольких российских публичных компаний, а затем появились угрозы распространения санкций на российский суверенный долг. В 2019 году данные угрозы частично реализовались, но пока лишь в отношении первичных размещений нерублевого долга. С 2018 года количество законопроектов о дополнительных антироссийских санкциях, находящихся на рассмотрении Конгресса США, постоянно увеличивалось.
Постоянная угроза дополнительных санкций – это дополнительный источник неопределенности для будущей динамики валютного курса, а как следствие, и инфляции, и процентных ставок. В таких условиях прогнозы становятся менее точными, а инвестиционные решения более рискованными. Опросы компаний подтверждают наличие у бизнеса дискомфорта в связи с неопределенностью экономической ситуации. Лишь слабость внутреннего спроса фигурирует в ответах компаний чаще, чем неопределенность экономической ситуации как фактор, ограничивающий рост бизнеса.
Факторы, ограничивающие рост производства
Другая явная тенденция – это возросшая зависимость от внутренних источников финансирования. В 2015-2016 годах из-за сокращения доступа на внешние рынки заимствований российские компании активно сокращали свой внешний долг. Совокупный российский внешний долг сократился с $728 млрд в 2013 году до $511 млрд в 2016 году (из них $114 млрд соответствуют фактическому сокращению долга, остальное снижение связано с уменьшением долларового эквивалента рублевого внешнего долга в условиях ослабления рубля). Спустя пять лет после введения санкций российские заёмщики по-прежнему существенно реже прибегают к внешним заимствованиям, чем в досанкционные годы. Если говорить об облигационном рынке, то ранее российские компании примерно в равной пропорции привлекали средства как на внутреннем, так и на внешнем рынке. После введения санкций на внешние заимствования стала приходиться лишь четверть. Аналогичная ситуация складывается и с рынком синдицированных кредитов. С одной стороны, можно усмотреть в этой ситуации и позитивные эффекты в виде меньшей зависимости от валютных рисков. С другой стороны, как и любые ограничения, данная вынужденная концентрация на внутреннем рынке, создающая конкуренцию за ресурсы, не способствует ускорению экономического роста.