От Райкина до Хованского: история российского юмора в лицах
От костюмированных миниатюр на советском ТВ до откровенного и жесткого стендапа на пустой сцене камерного клуба: для проекта Esquire Stand Up Егор Беликов проследил историю развития российского юмора за последние 80 лет и рассказывает ее в ключевых действующих лицах.
На сцене, интимно приближенной к немногочисленным столикам со зрителями, стоит одинокий человек, который не стесняется произносить в микрофон поразительно откровенные вещи о себе. И уже не так важно, насколько комик принадлежит себе или лишь отыгрывает роль — в этом и прелесть жанра автофикшен, где автор перепридумывает собственную биографию.
Жанр стендап, где артисты не ограничены ни редакторским цензом, ни способностями сценаристов, потому что работают сами на себя, возник в России совсем недавно. При этом разговорный жанр в России имеет продолжительную историю, часто принимаемую современными комиками за забытое стыдное прошлое. Предельно откровенный стендап-материал — это как раз ответ на монологи юмористов и сатириков прошлого, на КВН, на шутки про жопу из Comedy Club. Но ни одна контркультура не появляется без первоисточников. Тем интереснее проследить, с какими же анахронизмами борются новые молодые стендаперы и как раритетные советские записи смотрятся сегодня в сравнении с современной разговорной комедией.
Аркадий Райкин
(активен с 1940-х и до поздних 1980-х)
Конечно, Райкину предшествует разнообразная литературная комедийная традиция, плюс до него были и другие артисты. Тем не менее Райкин — системообразующая фигура советской эстрады, а записи его номеров по-прежнему выглядят более чем достойно. Поэтому наш таймлайн мы начинаем с него.
Советский юмор полагался в первую очередь на заранее написанный профессиональными авторами текст — иногда ими были и сами артисты, но важно, что между придумавшим и исполнившим всегда существовала дистанция. Это хорошо видно на примере Райкина, который был славен тем, что мог легко и быстро переходить из одного комического образа в другой. Он демонстрировал отдельные персонажи-оболочки, которые нередко подчеркивались почти что цирковыми, гротескными костюмами и масками — тут куда больше театра, чем будущего стендапа. И материал был соответствующий: артист даже не пытается притворяться, что это его личные откровения. В основе всех юмористических номеров лежала гипербола и сатира, причем не обязательно смешная. В СССР комик должен был быть экспрессивен, он многое брал мимикой и жестикуляцией.
Лучший пример — знаменитая миниатюра «В греческом зале». Райкин в неприлично мятой шапке и с подчеркнутым трудом выговаривает слова, потому что якобы чрезмерно пьян. Пролетарий жалуется на то, что жена (постоянная антагонистка всего советского юмора — наряду с демонической тещей) потащила его на выставку, где тот попытался догнаться, но столкнулся с сознательной вахтершей. Смыслового содержания здесь немного: в каком-нибудь стендап-выступлении подобный анекдот, в данном случае рассказываемый от лица лирического героя, был бы лишь небольшой частью, а здесь раскручивается до самого логического конца, пока ситуация окончательно не становится сюрреалистической.
Легендарный диалог «Авас», разыгранный Райкиным вместе с Романом Карцевым (позже прославится в дуэте с Виктором Ильченко), куда ближе к канону разговорного жанра. Райкин рассказывает залу немудреную байку о грузине, которого звали Авас, и его недалеком преподавателе. Подходит Карцев, отыгрывая человека без чувства юмора, — просит и ему сделать смешно. Ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза он никак не может понять, в чем соль и почему все смеются. В бесконечных повторениях из искаженно пересказываемой байки исчезает всякий смысл, и реальность словно уходит из-под ног лирических героев.
Роман Карцев
(выступал с 1970-х и до 2018-го)
До апофеоза эту драматургическую конструкцию доведет тоже Карцев, читая монолог «Я видел раков», написанный ему Михаилом Жванецким. Фактически он твердит по кругу одну фразу: «Вчера видел раков по пять рублей — но больших. А сегодня по три — но маленьких», но с разными интонациями. В его голосе — и не проговариваемая напрямую вслух, но подразумеваемая тотальность советского продовольственного дефицита — унизительное отсутствие разнообразного ассортимента, ныне с трудом представимое. И общее разочарование от жизни, в которой нельзя повернуть время вспять и сделать в прошлом правильный выбор, ухватив большого рака за хвост.
Тему потребления оголодавшего населения продолжит Карцев в дуэте с Ильченко в миниатюре «Склад».
КВН
(1961–1971, с 1986-го и до сих пор)
Другая скрепа русскоязычного юмора — КВН — появляется в 1961 году. Это в первую очередь соревновательная передача, попытка сделать чемпионат для команд со всего Союза, которые привозят отрепетированные самодеятельные миниатюры. Часто драматургия была настолько хилая (это особенно заметно по любым записям эфиров КВН 1960-х годов), что вместо хоть какой-то сценки команда всем составом просто читала монолог по репликам или даже хором.
КВН надолго закрепляется в советской культуре, потому что хорошо подходит для адаптации в любых условиях. Юмор, как оказалось, можно облечь в некую игровую форму, как эдакие командные смешные шахматы или фигурное катание — там даже есть жюри с табличками-оценками. Наряду со спортом и другой самодеятельностью КВН становится поощряемым хобби.
Первым делом авторы идеи КВН выпускают методическую книжку, как организовать кавээновскую ячейку у себя в райцентре или поселке. Именно поэтому разговорный жанр у нас очень долго развивается иным путем, чем за границей: даже будучи предоставленными сами себе, «веселые и находчивые» все равно выступают не от своего лица, а в вымученных недотеатральных образах, как представители некой организованной самодеятельности. Тем не менее даже в новейшие времена почти все артисты разговорного жанра и многочисленные сценаристы вышли из школы бессменного Александра Васильевича Маслякова, который стал вести программу в 1964 году (тогда еще не один, а с соведущей Светланой Жильцовой — ныне она на пенсии), но затем в 1971-м всесоюзный чемпионат по смеху приостанавливают из цензурных соображений — наступает эпоха застоя.
В уже перестроечный эфир КВН вернется в 1986 году, причем куда больше похожий на тот, к которому мы привыкли (хотя справедливости ради стоит отметить, что программа конца 1980-х менее смешная, чем сегодня, и чаще там хлопают не удачной придумке, а просто так, ведь каждая команда привозит с собой массовку болельщиков из родного института). КВН оставался не слишком смешным вплоть до 1990-х, когда Масляков окончательно приручил самодеятельность и превратил ее в коммерческое предприятие на самообеспечении — сделал юрлицо, пригласил спонсоров, стал проводить дополнительные, нетелевизионные повторные концерты с платными билетами. Именно массовое заблуждение о том, что выразить себя начинающий артист разговорного жанра может только в КВН, и поспособствует тотальной стагнации сценического юмора почти на пару десятилетий.
Александр Ширвиндт и Михаил Державин
(выступали с начала 1960-х до 2018-го)
Ныне очень редкая форма существования комиков — дуэт. Величайшие из них на (пост)советском пространстве — Александр Ширвиндт и Михаил Державин, которые в 1980-е начинают вместе вести передачу «Утренняя почта». Хотя в веках они останутся благодаря миниатюрам. Прежде всего попросту гениальный «Закадр Внекадрович Нетронутый» — тончайшая, почти не распознаваемая пародия на казенную телепередачу «Спутник кинозрителя», куда пришел очень странный герой. Он почти что Джокер — актер, который не снимается, никому не известен, которого не должно существовать на свете, а вот же он все равно сидит и дает интервью. Абсурдизм ситуации герои довершают упорным повторением на разные лады фразы «Интересная мысль, мысль интересная» и песней «Летят утки». Другие номера дают нам возможность приписать дуэт к райкинской школе, см. «Про театр» и «Эльдар». В 2018 году Державина не стало.