«Жизнь состоит из полутонов»
8 декабря на международном кинофестивале в Макао режиссеру Хирокадзу Корээде вручили премию Spirit of Cinema — за творческие заслуги в киноискусстве. О том, как сложно быть японским режиссером и при этом оставаться человеком мира,— в эксклюзивном интервью «Огоньку»
Мировая слава к японскому режиссеру Хирокадзу Корээде пришла после выхода фильма «Магазинные воришки» («Золотая пальмовая ветвь» Каннского кинофестиваля) — о семье мошенников, которая, собственно, и семьей в буквальном смысле не является; парадокс, однако, в том, что друг к другу они относятся с большей теплотой, чем в иных нормальных семьях. Институт семьи и современность — это можно назвать, выражаясь солженицынским языком, одним из «узлов» творчества Корээды. В этом году в российский прокат вышла «Правда» — первый фильм, снятый Корээдой за пределами родины. В центре повествования — отношения стареющей кинозвезды со взрослой дочерью и внучкой. Картину снимали во Франции с участием французских (Катрин Денёв, Жюльетт Бинош) и американских (Итан Хоук) актеров, на французском и английском языках.
— В этом году вышел ваш первый фильм, снятый за рубежом,— «Правда»; почему для международного дебюта вы выбрали именно Францию? Тоже не устояли перед французским шармом и соответствующими штампами?
— Поскольку единственный язык, которым я владею,— это японский, для меня не играло большой роли, в какой стране состоится мой международный дебют. Подошла бы любая. Но выбрал я именно Францию, потому что там есть много людей, которые поддерживают меня. Франсуа Озон всегда советовал мне снять фильм во Франции, а Жюльетт Бинош даже проявила инициативу. Она разыскала меня в Японии, где мы провели целый день вместе, гуляя по Киото и обсуждая наш будущий проект. Так возникла идея «Правды». Вернее, сама идея проекта возникла гораздо раньше. В 2003 году была запланирована аналогичная театральная постановка в Японии. По сценарию речь в ней шла о пожилой актрисе, своего рода легенде японского кино, и при этом в человеческом смысле почти отвратительной личности. В частности, она все время сквернословила и ругала других людей на чем свет стоит. В Японии мне бы не удалось, однако, снять подобный фильм. Хотя бы потому, что на на‑ стоящий момент у нас нет такой всемирно известной японской актрисы, которая олицетворяла бы собой все искусство. А вот во Франции была и есть Катрин Денёв, я ею давно восхищался.
— Считаете, у Картин Денёв хорошо получается сквернословить?.. Каково было работать с ней на съемках? С какими трудностями пришлось столкнуться?
— Катрин Денёв в жизни — полная противоположность тому образу, который нужно было воплотить на экране. Она никогда не вмешивалась в процесс съемок. Единственное, о чем она меня попросила, чтобы ее героиня была актрисой, слава к которой пришла в 1950‑е годы. В одном из интервью японской газете Катрин сказала, что ей нравилось смотреть мои фильмы еще до того, как мы начали снимать «Правду». Благодаря этому она прекрасно понимала мой образ мыслей. Во время съемок ее никогда не интересовало, как она смотрится в кадре, ей никогда не хотелось их пересматривать. Однако она хотела знать, как идет процесс съемок в целом. Например, она просила показать сцены, в которых она не участвовала. Поэтому, когда фильм был готов на одну треть, я отправил ей материал. Словом, у Денёв нет ничего от кинодивы.
Она не считает, что мир вращается вокруг нее. У нее очень четкая установка на то, что кино — коллективный процесс и удача фильма зависит от работы всего коллектива. У меня самого произошло много казусов при съемках. Для съемок во Франции мне пришлось полностью переписать сценарий. В японском языке мы не употребляем личных местоимений, в предложениях отсутствует объект… Японский язык минималистичен. И потом, отношения между людьми в Японии сильно отличаются от тех, к каким привыкли во Франции. В Японии люди стараются избегать прямой эмоциональной конфронтации. Возьмем, к примеру, сцену, когда пьяный муж поздно возвращается домой. В Японии эту сцену снимут совершенно не так, как у вас или в Европе. У нас либо жена будет притворяться спящей, когда слышит шаги входящего мужа, либо муж останется ночевать в гостиной на диване, даже не пытаясь проникнуть в спальню, чтобы не быть вовлеченным в спор. Когда я наблюдал во французских фильмах за ругающимися супругами, мне часто казалось, что они после этого уже никогда не будут друг с другом разговаривать. А те как ни в чем не бывало наутро вступали в разговор. Поэтому те сцены в «Правде», где мать и дочь выясняют между собой отношения, я оставил на произвол самих актеров и старался не вмешиваться в их игру.
— Прежде чем снять первый художественный фильм, вы довольно долго работали в документальном кино. Каким вспоминается вам сегодня ваш дебют?
— Когда в 1995 году вышел мой «Призрачный свет», мне уже было тридцать с небольшим. Я действительно создал несколько документальных картин, но главным своим занятием считал работу на телевидении. Конечно, мне хотелось снимать художественные фильмы, но для этого не было возможностей. Уже тогда было сложно стать режиссером художественного кино, мне долго пришлось ждать своего шанса. В тот момент в ящике моего стола уже хранились два готовых сценария. Шанс возник неожиданно. Продюсер, с которым я работал на телевидении, предложил снять фильм на тему, похожую на мои телевизионные серии. Сценарий был не мой. Это было крайне неудобно, но пришлось пойти на уступки, чтобы не упустить свой шанс. Сегодня мне стыдно вспоминать эти съемки. Я был наивным и неопытным. Мне очень повезло, что в японской киноиндустрии работают высококвалифицированные операторы, арт-директоры и осветители. Все эти люди из кожи лезли вон, чтобы мой дебют удался. Даже не помню, давал ли я им тогда какие-либо инструкции — для этого у меня было недостаточно квалификации. Сегодня, когда пересматриваю свой первый фильм, мне нравится в нем все, кроме моей режиссерской работы.