Серебро высшей пробы
Чемпионат мира по футболу, 21-й по счету, стартует через 10 дней на стадионах 11 городов России. Как сыграет на нем наша сборная? Чтобы вдохновить болельщиков и напомнить, что нам по плечу громкие победы в любимом спорте, «Огонек» решил вспомнить одно из лучших выступлений сборной СССР — на первенстве Европы 30-летней давности под руководством блестящего Валерия Лобановского
Чемпионат Европы в ФРГ — первый крупный международный турнир на уровне сборных, который Лобановскому как тренеру удалось пройти вместе с футболистами от начала до конца: от первого отборочного матча с исландцами в Рейкьявике 24 сентября 1986 года до финальной встречи с голландцами в Мюнхене 25 июня 1988 года. При этом сам турнир резко отличался ровным составом участников, каждый из которых мог победить.
Многие тренеры говорили: европейское первенство было более интересным, чем, скажем, чемпионат мира в Мексике (1986 года.— «О»). Действительно, на чемпионате Европы в ФРГ мы видели игру, прежде всего основанную на движении и скорости исполнения, игру интенсивную, с гибкими тактическими схемами.
Удар по центру
К победам может быть разный подход. Главное при этом — реально оценивать собственный уровень. Тренер сборной Голландии Ринус Михелс заметил после чемпионата: «Гол Ван Бастена в ворота русских был, конечно, великолепен, но должен сказать, что финал нельзя выиграть без определенной доли везения».
Через 5 минут после сумасшедшего гола Ван Бастена арбитр Мишель Вотро назначил пенальти в голландские ворота. Беланов взял мяч в руки и принялся устанавливать его на «точке». Все видели, что Беланов в финальном матче излишне возбужден, но его никто не пытался остановить — ни партнеры, ни тренеры: из находившихся в тот момент на поле игроков пенальтистом был он.
В Мюнхене голландский вратарь Ван Брокелен, не знавший, как Беланов бьет пенальти, секрет советского форварда все же разгадал. Секрет вот в чем заключался. Беланов, проанализировав действия вратарей при пенальти, убедился: в подавляющем большинстве случаев, в 99 из 100, киперы не остаются на месте, а бросаются в один из углов. Неважно при этом, гадают они или прыгают «по мячу». Суть в том, что — бросаются. И Беланов стал бить по центру. И в Мюнхене он пробил по центру. Ван Брокелен упал вправо. Не резко, не бросился, лишь обозначил прыжок. Потому и нога его опорная «задержалась» в воздухе на том самом месте, на котором он перед броском стоял, то есть — в центре ворот. Ногой он мяч и отбил. Три-четыре сантиметра выше — был бы гол. Но на мюнхенском олимпийском стадионе — стадионе не только футбольном, но и легкоатлетическом — боковые трибуны не нависали, как на футбольных стадионах, над воротами, а были расположены очень далеко от них. Бьющему из-за этого ворота казались ниже, чем были на самом деле. Беланов старался прижать мяч к земле, чтобы не пробить выше ворот.
Лобановский, переживавший неточный удар Игоря и, по рассказам свидетелей, в первый момент резко нападающего отчитавший, потом остыл и не без радости для себя признал, что его команда не уступала голландской в умении аккумулировать силы в турнире высшей сложности и боролась в финале не менее эффективными, нежели соперники, тактико-техническими средствами.
Душа у Лобановского к анатомированию успеха никогда не лежала. Он считал, что в спорте профессионалов над пьедесталом победителей все-таки «витают демоны иррациональности — причины неудачи и сам отыщешь, а наука выведет на след». Формула успеха в футболе высокого уровня давно, в принципе, известна: жесточайший отбор выносит на гребень только тех, кто способен к колоссальной концентрации душевных и физических сил в момент испытаний. Все тут предсказуемо, повинуется законам, выстраивается в логический ряд. «А как вот при такой предсказуемости,— спрашивал Лобановский,— взвесить дуновение, качнувшее чашу весов в престижном финальном матче? Порой ведь именно это ”чуть-чуть“ напрочь перечеркивает ”формулу успеха“ в тот решающий час финала, когда нужен один, и только один, триумфатор».
Первый гол в финале Евро-88 в советские ворота забил Рууд Гуллит. При стандартах за Гуллита отвечал Михайличенко. В перерыве он услышал от Валерия Васильевича много чего «интересного», но отвечать не стал. Михайличенко, будучи игроком, считал, что нет смысла вслух высказывать свои претензии или же демонстрировать недовольство, «даже когда чувствовал, что прав». По мнению Михайличенко, спорить с тренером — плохой тон.