Яковлевы
Юрий Яковлев, родоначальник актерской династии, прежде всего известен народу по ролям в фильмах «Ирония судьбы...» и «Иван Васильевич меняет профессию». Сам он не считал себя комическим актером. Всю жизнь служил в Вахтанговском театре, создал много серьезных образов, например князя Мышкина в фильме «Идиот». Династию продолжили дочь Алена, сыновья Алексей и Антон и внучка Мария.
Алена Яковлева: «В юности бабушка совершила ужасный «кульбит»: девушка из дворянской семьи пошла в артистки»
На память от папы у меня остались две вещи: кукла, сделанная Оксаной Ярмольник, и фото — он мне их подарил на мое 50-летие. На фотографиях я и его мама Ольга Михайловна, с которой мы очень похожи, просто одно лицо. Все остальное, связанное с папой, сохранилось в моем сердце...
Родители разошлись еще до моего рождения, поэтому с папой я никогда не жила. Так что мои воспоминания из детства и юности очень точечные. Мне рассказывали, как папа любил актерский дом отдыха в Щелыкове, в имении Островского. Как обожал собирать грибы, а потом их солил и мариновал. Как очень любил собак, в его квартире они всегда жили. Как неприхотлив был в быту, в одежде — совсем не шмоточник, в отличие от меня.
Наши встречи в моем детстве могу пересчитать по пальцам. Вот папа ведет меня устраивать в пятую английскую спецшколу на Кутузовском проспекте. Там учились дети из семей дипломатов, танцовщиков ансамблей Игоря Моисеева и «Березка». В ней единственной в Москве школьной формой у девочек были не темно-коричневые платья, а синие пиджачки и плиссированные юбочки. В школе для будущих первоклашек устраивали некий экзамен — надо было продекламировать стихотворение. Я не выговаривала «р» и «ш», при этом читала стишок с огромным их количеством. Но, естественно, приход Юрия Васильевича сыграл свою роль, и меня приняли.
Очень хорошо помню первую встречу с единокровным братом Антоном. Мне тогда было 13 лет, мы с мамой и отчимом, журналистом-международником Николаем Ивановым, незадолго до этого вернулись в Москву после нескольких лет жизни в Германии. И вот меня привезли на дачу, где жили Юрий Васильевич, его жена Ирина Леонидовна и их сын Антон. Брат — ему было лет пять — водил меня по дому, участку, все показывал. Потом вдруг спросил: «Твой папа воевал?» Я замялась, а он так гордо: «А мой воевал!» — «Ну, раз твой воевал, соответственно, мой тоже». Антон продолжает: «А у моего папы нет ноги. А у твоего?» — «Ну, раз у твоего нет ноги, значит, и у моего нет». Потом брат как-то разобрался, что папа у нас один, а ног у него две.
Еще одно очень яркое воспоминание — спектакль Театра имени Вахтангова «Принцесса Турандот», в котором Яковлев играл Панталоне. На сцене он произвел на меня впечатление огромного человека, просто великана! Та картина до сих пор перед глазами. А еще тогда я впервые ощутила запах театральных кулис. Потом смотрела «Турандот» раз десять. Помню какой-то юбилей этой постановки, основным актерам было глубоко за семьдесят, и они играли невероятно.
Другие папины спектакли видела в основном в записи. Какое счастье, что есть телеверсии и «Памяти сердца», и «Миллионерши»! Обожаю телеспектакль «Насмешливое мое счастье», где папа играет Чехова. Смотрела его много раз с начала и до конца, и всегда у меня ком в горле стоит. А из фильмов больше всего люблю «Идиота» — папа там такой молодой, такой светящийся. И еще, конечно, «Кин-дза-дза!». Хотя нет, обожаю все его киноработы. А вот сам папа не очень любил Ипполита из «Иронии судьбы...» — считал, что это не столь выдающаяся его роль.
Если честно, в детстве и юности я не ассоциировала имя Юрий Яковлев с папой, для меня прежде всего это был выдающийся артист. Поэтому когда в МГУ или «Щуке» за моей спиной шептались и тыкали пальцем: «Вон дочка Яковлева», я на это не реагировала, настолько мало мы с ним общались. И за наши редкие встречи на отца никогда не обижалась. Хотя, как любому ребенку, хотелось поговорить. Но напроситься на встречу, позвонить ему панически боялась. А когда все-таки набирала его номер, услышав папин голос, иногда от волнения бросала трубку. А уж если слышала голос Ирины Леонидовны, тем более стеснялась что-то произнести.
Дело тут не в какой-то жесткости папы. У него просто никогда не было достаточно времени на детей. Это ведь был самый плодотворный период его творческой деятельности. Если бы он занимался детьми — мной, Алешей и Антоном, то не сыграл бы несколько выдающихся ролей. Антон, кстати, мне говорил, что ему в детстве тоже не хватало папы, хотя он рос с ним. Да, у отца на первом месте была работа. Это естественно для любого актера, особенно для мужчины (женщины, конечно, включаются в детей). А отец был такой огромной величиной!
В общем, в какой-то момент я сама себе сказала, что больше не переживаю, потому что месяцами ждать встреч с отцом было огорчительно. К тому же у меня был отчим — прекрасный человек, которого я ласково называла Малышонком. Однажды папа сказал: «Ты так по-доброму отзывалась о Николае», — а я ему ответила: «Но он действительно был хорошим, и я с ним росла...» В общем, никакой обиды на отца у меня нет: ну, так сложилась жизнь. И слава богу, что у меня есть два брата — Антон и Алексей...
Мы с отцом стали чаще видеться, когда я выросла. Он обожал, когда за столом видел весь свой клан. Обычно всех нас собирала Ирина Леонидовна, а теперь наш «собирающий» Антон. Вместе отмечаем все праздники, дни рождения, у нас есть свой чат «Братья и сестры». Антон Юрьевич потрясающий режиссер. Пять лет назад в Театре сатиры он выпустил спектакль «Лес», в котором я играю Гурмыжскую, моя дочь Маша — Аксинью, а музыку написал мой зять Иван Замотаев. Еще Антон худрук Театра имени Гоголя, в спектаклях которого я тоже принимаю участие.
Свое отсутствие в моем детстве папа потом многократно компенсировал безумной любовью к моей дочке Маше. Видимо, в зрелые годы у него наконец появилось свободное время, и он смог уделить внимание внукам. Машу совершенно обожал, в одном интервью даже сказал, что считает ее... своей дочкой!
Если же говорить о нашей актерской династии, то правильнее будет отсчитывать ее не от папы, а от моей бабушки, актрисы Елены Михайловны Чернышовой. Именно благодаря ее поддержке я стала артисткой, она мой ангел-хранитель. Не случайно меня назвали в ее честь (имя Алена я взяла потом, чтобы не путали с другой актрисой). Бабуля умерла в 94 года, достаточно давно, но успела застать мою первую большую роль в Театре сатиры — в постановке Андрея Миронова «Тени». Тогда в антракте она ходила по фойе и с гордостью показывала ошарашенным зрителям мои детские фото, в том числе на горшке. Администратор прибежал ко мне: «Алена, угомони свою бабушку!» А она в тот вечер была абсолютно счастлива, потому что для нее театр был главным делом в жизни и она радовалась, что внучка продолжила ее путь.
В юности бабушка совершила ужасный «кульбит»: девушка из дворянской семьи пошла в артистки. Она училась на драматическом отделении Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества (потом это учебное заведение переименовали в ГИТИС, а затем в РАТИ). Ее однокурсниками были Елена Гоголева и Николай Рыжов, будущие народные артисты СССР. Бабушка часто мне говорила: «После училища Ленку Гоголеву взяли в Малый, потому что она была такая... — и добавляла непечатный аналог понятия «морально неустойчивая». — А я вот была честная, поэтому меня и отправили на периферию». Но, зная успех бабушки у мужчин, в ее «девственности» я бы усомнилась. Бабушка была не красавицей, но невероятно пикантной. Она трижды выходила замуж, впрочем, как и моя мама, да и я тоже.
На самом деле бабушка сама понимала: в столице ей из-за маленького роста не светят роли героинь. И она действительно некоторое время работала в московском ТЮЗе в амплуа травести, играла в основном... мальчишек. Поэтому и отправилась в провинцию, где можно было расширить диапазон ролей. Много лет оставалась ведущей актрисой в театрах Омска, Улан-Удэ, Томска, а потом вернулась в столицу...
У бабушки от «недобитых дворян» оставались сундуки с платьями. И когда на актерской бирже искали артисток со своим гардеробом, она оказывалась очень востребованной. У меня до сих пор сохранились ее перчатки. Сейчас их никто не может надеть, потому что у бабушки были маленькие, «нерабочие» ручки. Она жила только театром. И спокойно оставляла свою дочь — мою маму — без присмотра, когда та была совсем маленькой. Да, была в бабуле такая «легкость в мыслях необыкновенная». Но именно она первой разглядела мой актерский дар и подготовила со мной первую роль — в самодеятельном концерте в нашем дачном поселке Красково.