Каким образом поэзия стала инструментом маркетологов

Рано или поздно человек открывает для себя существование поэзии. Подобно месье Журдену, он с изумлением осознает, что всю жизнь говорил­ прозой. И тут начинается волшебство. Наверсты­вая упущенное, он принимается рифмовать все, что составляет его повседневность. В последние годы количество рифмованных текстов резко увеличилось. Обнаружилась и предпочтительна­я тема: фармакология. Музой поэта стала аптека.

То, что еще вчера прозаично называлось ветрогонным средством, становится предметом высокого искусства: «В животе шум и гам – принимай «Эспу­мизан»! Ничем не примечательный человек, жертва, возможно, избыточного газообразования улетает в заоблачные выси, где одни лишь звезды и кометы. Он попадает в новый мир, отличающийся от прежнего, как метеорит от метеоризма. И нет больше запретных тем и непоэтических явлений – он будет писать обо всем, и не по одному разу. О том же «Эспумизане» – если ему покажется, что в первом стихотворении тема раскрыта неполно: «Когда живот раздут от газов, «Эспумизан» примите сразу!»

А там, глядишь, и венок сонетов образуется: тема-то неисчерпаема. И необязательно писать только об «Эспумизане» – есть ведь и «Мезим» («здорово желудку с ним!»). Есть и «ФлорОК» («в кишечнике все ОК!»).

Завершая разговор о желудочно-кишечном тракте, вспомним о таком неприятном явлении, как отравление. Целебные свойства поэзии приходят на выручку и здесь: «Чем бы ты ни отравился – «Фильтрум» пригодился!» Отдельная трепетная тема – носоглот­ка. Можно написать обнадеживающе: «И сухой, и влажный кашель / С «Ренгамином» нам не страшен!» Можно игриво: «Хоп-хоп, «Риностоп»!» А можно и по-рэперски: «Это «Тантум Верде Форте», / Убивает он микробы в горле!» Имеется кое-что и на случай боли: «Фастум гель». Жизнь без боли – наша цель». Или: «Острую боль побеждать / Помогает «Дексалгин-25».