Фабриканты, магнаты и купцы. Как в России появились первые покровители художников и возникла мода на меценатство
Продолжая проект «Азбука российской культуры», «Сноб» публикует текст на букву М — о меценатах Российской империи, которые оставили своим современникам и потомкам внушительное наследство в виде масштабных коллекций живописи.
Как в России сформировался тренд на благотворительность в сфере искусства и почему нефтяники, строители железных дорог и владельцы фабрик бескорыстно помогали русским художникам? Продолжая проект «Азбука российской культуры», «Сноб» публикует текст на букву М — о меценатах Российской империи, которые оставили своим современникам и потомкам внушительное наследство в виде масштабных коллекций живописи.
Две тысячи лет назад при дворе римского принцепса Октавиана Августа жил человек, который не занимал официальной должности, но при этом помогал управлять государством. Будучи близким другом императора, он не боялся высказывать свое мнение и сдерживал Августа от чрезмерного проявления жестокости. Но бессмертие он обрел благодаря тому, что всю свою жизнь поддерживал деятелей искусства — помогал им решать проблемы и давал возможность творить. Его звали Гай Цильний Меценат.
Со временем имя древнего римлянина стало нарицательным, и так стали называть любого богатого покровителя, опекающего деятелей искусства. Яркий пример — семейство Медичи, которое на протяжении пяти веков поддерживало художников, архитекторов и скульпторов, чем и обессмертило свою фамилию. Кто сейчас помнит, что Медичи правили Флорентийской Республикой, герцогством Тосканским или что их представительницы были королевами Франции? Зато многие знают, что без их поддержки не смогли бы творить Микеланджело, Боттичелли, Рафаэль и Тициан.
Немецкого живописца и мастера гравюры Альбрехта Дюрера опекал император Священной Римской Империи Максимилиан I. Ученый, изобретатель, скульптор и художник Леонардо да Винчи сменил за свою жизнь целый список меценатов: в разное время ему покровительствовали Чезаре Борджиа, герцог Сфорца, секретарь Флорентийской Республики Никколо Макиавелли и французский наместник Милана Шарль д’Амбуаз.
В конце XVIII века традиция покровительствовать художникам постепенно укореняется и в Российской империи, где первое время меценатами были в первую очередь знатные аристократы, получившие состояние по наследству и решившие принести пользу обществу. Лишь к XIX веку, когда наследники подрастеряли нажитое, на первый план вышли купцы и промышленники, чьи капиталы, наоборот, росли как на дрожжах. Заниматься благотворительностью стало даже модно. Многие обеспечивали богадельни, больницы и приюты. До уровня покровителей искусства добирались скорее единицы.
Железнодорожный магнат и друг Абрамцевского кружка
Савва Мамонтов родился в купеческой семье. Его отец, Иван Федорович, рассчитывал, что сын продолжит его дело, и вложил немало сил в образование наследника. Правда, Савву опера и живопись интересовали гораздо больше, чем учеба и торговля. В гимназической табели будущего мецената были сплошные тройки и даже единица. Для успешной сдачи экзаменов в институт пришлось и вовсе воспользоваться услугами подставного лица: экзамен по латинскому языку за него сдал нанятый за деньги студент. Иван Федорович Мамонтов переживал, что человек, которому он мечтал со временем передать дела, предпочитает «музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе». Долгие годы отец пытался ввести Савву в курс семейных дел и наконец нашел к нему подход.
Оказалось, что живая и авантюристическая натура Саввы вполне может увлечься делом, но только если оно не скучное. Первым удачно самостоятельно выполненным поручением стало сопровождение каравана из 70 верблюдов через пустыню на расстояние 500 км по Персии. Когда же отец подарил Савве первый капитал, чтобы тот мог открыть свое дело, будущий знаменитый меценат очень быстро стал железнодорожным магнатом. Очень амбициозным и падким на авантюры. Сначала он выкупил акции Московско-Ярославской железной дороги и вошел в правление. Через три года стал держателем контрольного пакета акций и сел в кресло председателя, после чего стал принимать решения. Савва проложил ветку железной дороги от Ярославля до Костромы и Кинешмы, несмотря на опасения прочих членов правления в нерентабельности затеи. Со временем ветка до Костромы окупилась. Следующим его проектом стала Донецкая Каменноугольная ветка, связавшая тогда еще немногочисленные шахтерские поселки с портом Мариуполя. Рентабельность новой ветки тоже вызвала массу сомнений, но время вновь показало, что Мамонтов был прав.
Савва любил широкие жесты и, когда железные дороги стали обеспечивать устойчивый доход, живо занялся меценатской деятельностью. Самым внушительным его вкладом в русское искусство стала, конечно, поддержка Абрамцевского художественного кружка. В 1870 году он с женой покупает загородную усадьбу. Через два года знакомится в Риме с основателями кружка, художниками Василием Поленовым, Марком Антокольским и Адрианом Праховым. В 1874 году меценат приглашает художников в свое имение, где обустраивает студию-мастерскую и две гостевые комнаты. С этого момента в усадьбу периодически приезжают члены кружка, чтобы в тиши, уединении и полусемейной обстановке спокойно отдаться работе. В 1980-м кружок существенно расширяется, в него входят Валентин Серов, Илья Репин, Виктор Васнецов, Константин Коровин, Михаил Врубель и многие другие. В усадьбе ставят спектакли и даже любительскую оперу, которая стала толчком к тому, что в 1885 году Савва открыл русскую частную оперу. Именно там в 1896 году публике впервые был представлен талант Федора Шаляпина.
Кроме того, без Саввы Мамонтова Сергей Дягилев не смог бы издавать свой знаменитый журнал «Мир искусства»: именно Мамонтов вместе с княгиней Марией Тенишевой взяли на себя обязательства спонсировать журнал и позволили Дягилеву создать первое большое дело.