Как текстильный магнат Сергей Щукин собрал лучшую в мире коллекцию импрессионистов и модернистов
Коллекция, которую Рокфеллеры собирали более ста лет, в 2018 году продана на торгах Сhristie's за $830 млн, а коллекция, созданная Сергеем Щукиным за 20 лет, сегодня оценивается от $5 млрд.
Удивительный факт: в начале ХХ века не кто-нибудь, а русские купцы увозили в Москву полотна Гогена, Сезанна, Матисса и Пикассо, в то время как во Франции эта живопись в лучшем случае вызывала равнодушие, а чаще — едкие насмешки и издевательства.
Благодаря поразительной интуиции богатый русский купец собрал накануне Первой мировой войны в своем московском особняке уникальную коллекцию французской живописи конца XIX — начала ХХ века, став величайшим коллекционером столетия. Выставка картин из легендарного собрания, устроенная в Париже Фондом Louis Vuitton в 2016 году, произвела сенсацию и побила все рекорды посещаемости, собрав за три с половиной месяца 1 200 000 зрителей. Продолжением ее будет выставка «Щукины. Биография коллекционера», которая открывается в Москве в ГМИИ им. Пушкина в 11 залах.
Джоконда на заказ
Купеческий сын Сергей Щукин позволил себе увлечься новым искусством, на что не мог решиться ни один аристократ, обремененный кучей семейных предрассудков и табу. Обладавший отвагой и редкой интуицией потомок боровских лавочников сумел собрать две сотни шедевров и рискнул заказать Матиссу панно «Танец» с обнаженными фигурами, которое спустя сто лет назовут Джокондой нового искусства.
Слова «купец», «лавка», «амбар» мгновенно переносят нас в пьесы Островского, к русскому купечеству, представление о дремучести которого сильно преувеличено. Разговоры о «темном царстве» и отце-невежде — не про Сергея Щукина и его четверых братьев, которые выросли в богатейшей, западно ориентированной купеческой семье, учились в Европе, знали языки, разбирались в искусстве и состояли в родстве со всей московской денежной аристократией второй половины XIX века.
Сергей Щукин родился в дореформенном 1854-м, учился в пореформенные 1860-е, стажировался за границей в 1870-е, вошел в семейное дело в 1880-е, стал покупать импрессионистов в 1890-е, Гогена и Матисса — в 1900-е, Дерена и Пикассо — в 1910-е, а умер в Париже за несколько лет до начала Второй мировой войны.
Сергей Щукин сделался азартным собирателем лишь после сорока. Его братья были одержимы этой страстью с молодости: «Стоит нам посмотреть на рисунок, картину или любую другую вещь, как мы настораживаемся. Не можем сразу определить, в чем дело, но что-то чувствуем», — говорил о фамильном щукинском нюхе старший брат Сергея Дмитрий Щукин.
Иван Щукин, самый младший из братьев, жил в Париже, где преподавал русскую историю и историю религий, откуда посылал корреспонденции в русские газеты, подписываясь Jean Brochet (Иван Щука). Именно Иван Щукин, украсивший свою парижскую квартиру работами Дега, Мане и Сезанна, привлек внимание Сергея к новому искусству.
Дедовский метод обогащения
Уроженец Боровска, дед Сергея Василий Петрович Щукин бежал в 1812 году из разоренного французами города. Обосновавшись в Москве, занялся торговлей мануфактурным товаром, воспользовавшись послевоенным подъемом. В 1836 году его дело унаследовали шестеро сыновей, служивших продавцами в лавке (или, как говорили тогда, «сидельцами в амбаре»). Быстро сколотить капитал удается самому энергичному. В 1856 году Иван Васильевич Щукин — уже купец Первой гильдии, владелец собственной торговой фирмы, входившей в десятку крупнейших российских скупщиков текстиля. Сделав большие деньги на торговых операциях, Иван Щукин вошел в число учредителей Товарищества ситцевой мануфактуры Альберта Гюбнера, а также стал крупным акционером текстильных фабрик Цинделя и Прохорова. А когда в России стали основываться банки (какая же торговля без кредитов), оказался одним из учредителей нескольких крупных финансовых организаций. В 1875 году вместе со своим старинным приятелем Кузьмой Солдатенковым, разбогатевшим на текстиле и банковском деле, он основал Трехгорный пивоваренный завод, который быстро стал самым крупным производителем пива в России и одним из ведущих в Европе.
Состояние Ивана Васильевича Щукина к середине XIX века исчислялось миллионами. За 250 000 рублей был приобретен трехэтажный каменный особняк с садом, оранжереей и мебелью в Лопухинском переулке. В 1882 году за 160 000 золотых рублей куплена усадьба князей Трубецких в Большом Знаменском переулке близ Кремля: двухэтажный особняк с гектаром земли. В особняке в 1886 году поселился с семьей Сергей Щукин.
«Министр коммерции»
Первые полотна импрессионистов — пейзажи Клода Моне и Камиля Писсарро — прибывают в нарядный особняк в Знаменке в 1898 году. Меньше чем за 20 лет оптовый торговец текстилем Сергей Иванович Щукин купит 256 произведений художников импрессионистов и постимпрессионистов, фовистов и кубистов. Сегодня стоимость щукинской коллекции, по самым приблизительным подсчетам, может оцениваться в $5 млрд.
В 1890 году после смерти отца Сергей Щукин встал во главе семейного предприятия. Четверть века он управлял настоящей текстильной империей: оборот торгового дома «И. В. Щукин с сыновьями» был огромным, к 1914 году капитал фирмы составлял 10 млн рублей.
Сергей сильно заикался и был маленького роста и оттого старался быть успешнее, известнее и богаче братьев. В Москве его уважительно называли «министр коммерции». Всю жизнь он нуждался в сильных эмоциях — они были необходимы ему как воздух. По собственной воле Сергей Щукин воздвигал перед собой препятствия и с блеском их преодолевал: мог провернуть рискованную сделку, уплыть в Индию, пройти с караваном по Синайской пустыне или купить Пикассо или Матисса, приведя в шоковое состояние окружающих.
Щукин-путешественник
В свой первый зарубежный вояж, в Турцию и Грецию, чета Щукиных, Сергей и его молодая жена Лидия, оправились в 1891 году. После смерти отца возглавивший фирму «И. В. Щукин с сыновьями», 37-летний Сергей смог распоряжаться своим временем и средствами, не боясь родительского осуждения. До Первой мировой войны он успел объездить Германию, Италию и Францию, побывать в Англии и даже в Норвегии. Любимыми его маршрутами были Египет и Греция.
Поездку в Турцию и Грецию можно было квалифицировать как «деловой туризм»: помимо бесконечного осмотра памятников и живописных красот Сергей Иванович зондировал почву на предмет поставок дешевого текстильного сырья и новых потребителей русской мануфактуры. «Когда Сергей Иванович надевал феску, все принимали его за турка. Он смеялся, когда нам про это рассказывал. И вообще он рассказывал о путешествиях так образно и так пылко, что мы себе все так ясно представляли — Афины, Олимпия, Бурса», — вспоминала одна из его воспитанниц.
В 1895 году Сергей Щукин отважился поехать в Индию — редкое в то время для русских направление: «Пароход наш «Каледония» громадных размеров. Точно целый городок. На нем более 500 пассажиров и столько же прислуги и разных служащих. Матросы все малайцы. Так как пассажиры, за исключением нас, одни англичане, то и образ жизни совершенно английский и к обеду все обязательно должны являться во фраках или смокингах», — описывает Щукин плавание брату Петру, оставленному «на хозяйстве». Зная, что того интересуют кулинарные подробности, рассказывает, что «на стол в Бомбее жаловаться нельзя. Много разных новых для нас фруктов. Мандарины превосходны, сочны и сладки. Хороши также манго… Масса пород бананов... Очень хорош всюду белый хлеб, в роде нашего ситного (что дают в Нижнем)».
В Индии «все красиво и декоративно, словно попали в совершенно другой мир», «дома раскрашены прелюбопытными картинами: охота на тигра, битвы, плоды». Особенно поражает обилие пагод, причем, «некоторые с золочеными главами очень напоминают наши церкви» и есть даже «в стиле нашего Василия Блаженного». На память супруги сфотографировались вдвоем на слоне. Молодой, счастливый, с горящими от восторга глазами Сергей Иванович и задумчивая, смотрящая куда-то вдаль Лидия, в облике которой проступает нечто нездешнее.
Кривая Гогена: коллекция смертей Щукиных
В 1904 году Сергею Щукину исполнилось пятьдесят. На стенах гостиной дворца князей Трубецких, в котором он живет с красавицей Лидией, тремя сыновьями и дочерью, сияют, словно драгоценные бриллианты, танцовщицы Дега (по 35 000 франков за каждую; стоимость одного золотого рубля в 1900 году составляла 2,6 золотого французского франка и равнялась нынешним €10). Уже куплены «Скалы в Бель-Иль», «Лондонские туманы» и «Завтрак на траве» Клода Моне. За пять лет он приобрел более 50 полотен, но увлечение символистами и импрессионистами остается в прошлом: в Москву мчатся полотна Гогена, Сезанна и Ван Гога.