Искусство не стареть: рецепт долголетия от Франсиско Гойи и Пабло Пикассо
В биографиях двух великих испанцев особенно отчетливо прослеживается связь между активным долголетием и непрерывным обучением
Связь между активным долголетием и непрерывным обучением особенно отчётливо прослеживается в биографиях двух великих испанцев — Франсиско Гойи и Пабло Пикассо. Второй родился на 135 лет позже первого, учился на его работах и неоднократно черпал в них вдохновение. Оба эмигрировали во Францию, занимались искусством до конца жизни и неустанно учились, пробовали делать что-то новое и расширяли границы своих возможностей.
Гойя: искусство не стареть
У придворного художника нескольких королей Испании Франсиско Гойи есть рисунок, который мог бы стать визуальным эпиграфом к этой главе.
Он называется «Я всё ещё учусь», и на нём изображён похожий на лешего старичок с ходунками и косматой седой бородой. Гойя сделал этот рисунок незадолго до смерти и, как пишет глава отдела рисунков и гравюр музея Прадо Хосе Мануэль Мантилья Родригес, он «лучше всего выражает дух Гойи последних лет его жизни»: хотя суставы старика поражены артрозом, он не намерен сдаваться.
Гойя учился всю жизнь, причём в первую очередь у художников, живших до него, и у самой жизни. В музее Прадо хранятся его записные книжки с огромным количеством рисунков: здесь изображения скульптур Античности и Ренессанса, хлёсткие карикатуры, беглые зарисовки, наброски композиций для будущих картин и гравюр.
В 32 года Гойя создал серию гравюр по мотивам основных картин своего великого предшественника — Диего Веласкеса. Таким образом он, с одной стороны, способствовал просвещению в Испании (гравюры продавались по шесть реалов и были куда доступнее, чем картины, украшавшие королевский дворец), с другой — учился у Веласкеса, на практике постигая его секреты.
Именно эта жажда непрерывного обучения восхищала в Гойе испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета. Он писал, что биографы Гойи напрасно не уделяют должного внимания «невероятному, почти не ведающему границ мастерству, владению любой техникой живописи, гравюры, рисунка».
Мастерство, конечно, не врождённое: «Всю свою жизнь он озабочен тем, чтобы овладеть всеми возможными способами самовыражения».
Гойя оставил нам множество картин, фресок, офортов — настолько новаторских, на сто лет опережающих время, что художники XX века, в частности сюрреалисты и экспрессионисты, видели в нём отца современного искусства.
Любопытно, что сильнее всего на живопись, кино и даже на литературу повлияли его работы, не предназначенные для посторонних глаз. В возрасте далеко за 70 глухой, уставший от придворной жизни, рассерженный политикой закручивания гаек художник расписал стены своего загородного дома «чёрными картинами» — жуткими, мрачными образами шагающей назад в средневековье Испании.
Поскольку добровольная самоизоляция Гойи позволяла ему творить с полной свободой, в «чёрных картинах» особенно проявилось его новаторство.
Впрочем, и придворное искусство Гойи было революционным. Как писал французский поэт и художественный критик Теофиль Готье после путешествия по Испании:
«искусство Гойи было столь же эксцентричным, сколь и его талант».
«Он хранил краски в тюбиках1 и наносил на холст с помощью губок, метёлок, тряпок и всего, что попадало под руку… Картину „Второе мая“2 он написал ложкой вместо кисти».
1 Это нетипично для начала XIX века. Краски в тюбиках получили распространение лишь несколько десятилетий спустя и оказали решающее влияние на импрессионизм; у художников появилась возможность выходить на пленэр с набором компактных тюбиков.