Но вы держитесь
Пока большинство россиян по заветам чиновников потуже завязывают пояса, проклиная санкции и девальвацию рубля, самые умные научились зарабатывать в новых условиях рынка. GQ разобрался, как оттолкнуться от дна и извлечь выгоду в тяжелые времена.
Если бы жизнь, как в советские годы, мерили пятилетками, сегодня пришла бы пора подводить итоги пяти лет кризиса и санкций. «Жирные нулевые» закончились еще в 2008‑м, когда глобальный банковский коллапс за год сократил число долларовых миллиардеров в нашей стране со 110 до 32 человек, но настоящее «обезжиривание» экономики было впереди.
Пятнадцатое декабря 2014 года вошло в историю России как «черный понедельник», а вслед за ним нас ждало еще много дней цвета нефти, падение котировок которой вкупе с антироссийскими санкциями вызвало грандиозное обрушение рубля.
Той зимой на кинотеатрах висели афиши фильма «Александр и ужасный, кошмарный, нехороший, очень плохой день», — но настоящие ужасы показывали табло пунктов обмена валюты, неспособные вместить новый трехзначный курс евро. «Это магия, волшебство: доллар — 80, евро — 100», — пел в своем Instagram Сергей Шнуров. И хотя падение рубля вскоре остановилось, сам кризис только набирал обороты.
Если за 2014 год российский рынок одежды и обуви, по данным Fashion Consulting Group, потерял 8 %, то в 2015‑м он обвалился уже на 20 %. Еще мрачнее все обстояло у автопроизводителей: Opel, Chevrolet и SsangYong к весне закрыли заводы в России. Трясло и огромный мебельный рынок, оценивающийся в полтриллиона рублей. Привычный мир рушился. Но нашлись те, кто умудрился на его руинах построить новые империи.
«Раньше как было? Две трубы с нефтью и газом из страны выходят, а обратно — только одна дорога с товарами, — говорит владелец поднявшейся в кризис мебельной компании Dantone Home Антон Долотин. — Девальвация рубля и санкции нам немного помогли, в России наконец стало можно что-то производить».
Пока рубль был стабилен, а цена барреля нефти высока, выпускать мебель в нашей стране было невыгодно — проще было привозить ее из-за границы, но, как только валюта обесценилась, эта схема перестала работать. Цена итальянской, английской и американской мебели в рублях выросла слишком сильно, что вместе с подешевевшей российской рабочей силой стало отличной предпосылкой для развития местного производства.
Долотин одним из первых уловил этот тренд. До «черного понедельника» его привезенные из Италии диваны отрывали с руками, но когда спрос упал, Антон быстро пересмотрел модель бизнеса. Вместо очередной партии итальянских диванов он выкупил мебельную фабрику в России и стал совладельцем еще нескольких.