Глава из книги Александра Кушнира «Аквариум: геометрия хаоса» к юбилею группы
Книга журналиста и продюсера Александра Кушнира об истории и творчестве «Аквариума» посвящена пятидесятилетию группы. Это воспоминания и ностальгия, редкие архивные фотографии и взгляд изнутри на Бориса Гребещнекова (внесен в реестр иноагентов) и его товарищей. «Аквариум: геометрия хаоса» выходит в издательстве Metamorphoses 14 августа, а мы публикуем главу из книги.
Искусство быть смирным
После записи альбома «Табу» лидер «Аквариума» «погрузился в себя» и стал избегать приятелей и знакомых. Слегка подустав «быть послом рок-н-ролла в неритмичной стране», духовный наследник обэриутов попытался изменить вектор собственной эволюции. Переполненный свежими идеями, БГ вместе с искусителем «Капитаном» Курёхиным продолжал разрабатывать авангардистскую игру «не по правилам». Вдвоём они выдумывали всевозможные проекты и записывали импровизационные опусы, пытаясь уйти от наработанных формул и традиционных схем.
«В то время “Аквариум” находился в разобранном состоянии, — признавался Гребенщиков*. — Зато мы с Капитаном часто баловались новой музыкой, веселились напропалую и придумывали всякие авантюры. Мы много времени проводили вместе, даже больше, чем с семьёй. Сложно описывать это состояние восторженного опьянения, потому что постоянно происходил какой-то цирк, и, наверное, упомянуть все наши подвиги просто невозможно».
Тем не менее, мы попытаемся. В 1983 году два приятеля частенько мотались в Москву, где смотрели дома у Саши Липницкого всевозможные видео — от боевиков с Брюсом Ли до документальных фильмов о рок-музыке. Любопытно, что у себя дома заклятые экспериментаторы слушали совершенно другую музыку. На магнитофоне у Бориса тогда крутились плёнки c альбомами Talking Heads, Japan и Брайана Ино. Курёхин с огромным интересом изучал полиритмические опыты Сесила Тэйлора, советское ретро 30-х годов, записи Карлы Блей и джаз исламских стран. Затем, в процессе совместных импровизаций у приятелей получалась гремучая смесь разных стилей и эпох.
«У нас был один знакомый, который работал хранителем органа в Мариинском театре, — однажды рассказывал мне Курёхин. — Однажды, поддавшись его соблазнам, мы с Бобом в состоянии сильнейшего опьянения приехали ночью в театр «поиграть джаз». Пустое здание содрогалось от визгов органа и гитары, включённой прямо в пульт. При этом друг друга мы абсолютно не слышали. Весь этот бред записывался на двухдорожечный магнитофон, и когда мы прослушали это безумие, нам неожиданно понравилось — как иллюстрация двух параллельных сознаний, которые внезапно смыкаются».
Современная наука так и не смогла объяснить эту аномалию. Спустя несколько лет джазовая сессия в Мариинском театре материализовалась в пластинку Mad Nightingales of The Russian Forest, выпущенную в Англии. Солидные западные издания писали о том, что данная работа вообще не подпадает ни под какие критерии и, скорее всего, это либо «музыка будущего», либо «проявление русского независимого сознания на авангардной сцене».
«Аквариум» в этот период бездействовал, ревниво ожидая завершения оккультных экспериментов. А Гребенщиков периодически записывался с Владимиром Чекасиным и нелегально выступал с Валей Пономарёвой. Также он играл на «утюгоне» с «Новыми художниками» и учился петь, засунув в рот газету, на хэппенингах Crazy Music Orchestra. Принимая участие в анархических проектах Курёхина, Борис любил раскрашивать лицо в смертельно-бледный цвет, издавать утробные звуки на спущенных струнах, изображать зомби и разбивать электрогитары.
«Этой идеей все загорелись накануне сейшена в Доме культуры Ленсовета, — пояснял звукорежиссер Андрей Тропилло в одной из наших бесед. — Я принёс с пионерской выставки декоративную гитару, передняя сторона которой была сделана из толстого оргстекла. Ближе к финалу, когда на сцене начался шабаш, Гребенщиков незаметно подменил гитару и начал ломать её об пол. Всё было бы ничего, но в суете все позабыли об оргстекле. Следует несколько мощных ударов, но оргстекло на гитаре стоит намертво. Наконец-то Боб наносит сокрушающий удар, гитара проламывает пол и наполовину уходит под сцену… Что и говорить, веселье удалось на славу».
Тем временем жизнь в стране не ограничивалась концертами в ДК Ленсовета. Новый генсек Андропов начал «закручивать гайки», и обстановка вокруг рок-музыки становилась напряжённой. В частности, у «Аквариума» было отменено несколько выступлений в Москве, и музыкантам пришлось уйти в идеологическое подполье.
«Какие нервные лица, быть беде», — пел Гребенщиков, и теперь для него было органично назвать одну из композиций не иначе, как «Искусство быть смирным». Не без иронии, естественно…
«Мне безумно надоел скандал, — откровенничал Борис в беседе с новым редактором “Рокси” Сашей Старцевым. — Мне надоело объясняться перед чиновниками, ругаться с ними и материться. Очень грустно общаться с какой-то архангельской тёткой, которая долго объясняла мне, что “на сцену нужно выходить в приличном виде”, а не в какой-то китайской одежде. В идеале я бы предпочёл приезжать на концерт в лимузине, чтобы дорогу на сцену мне устилали розами, деньгами, девушками и шампанским».