ЭкспертОбщество

Время сложных решений

Итоги минувших выборов должны вызвать массу нетривиальных решений в политической жизни страны

Петр Скоробогатый

Вторые в 2018 году выборы подарили еще одну возможность приступить к содержательному обсуждению экономической и политической жизни страны. Не столь важны актуальные цифры победы партии власти — важен акцентированный запрос на перемены, выраженный уже не в социологии или митингах, а в конкретном количестве бюллетеней, отданных против курса на статус-кво. На этот запрос больше нельзя не обращать внимания, проблема лишь в качестве реакции. То, что решения власти по итогам Единого дня голосования — 2018 будут выдержаны в консервативном ключе, почти не вызывает сомнения. Но «консервативный» не означает «консервация». Другое дело, что ставка исключительно на технологическое решение избирательных загадок может оказаться битой уже в следующем году. И вот тогда диалог о будущем страны с представителями различных центров силы российского общества будет не спокойным и взвешенным, а, вероятно, истеричным и скандальным. Если неверно расшифровать сигналы избирательного цикла нынешнего года, можно опоздать с фундаментальными решениями большой политической эпохи 2018–2024.

Победа или системный сбой

Диаметрально противоположные трактовки итогов ЕДГ-2018 появились сразу после разгромных побед представителей оппозиции во Владимирской области и Хабаровском крае и капитуляции назначенцев Москвы в Приморье и Хакасии. Эти скандальные истории оттенили тот факт, что согласованные в Кремле кандидаты смогли завоевать на прямых выборах 18 из 22 губернаторских постов, а «Единая Россия» в среднем по стране набрала около 60% голосов, взяла почти все заксобрания и городские думы. И это еще надо учесть, что голосования проходили в исторически сложных для партии власти регионах. А население испытывало серьезный стресс на фоне разговоров о пенсионной реформе. Но две трети голосов все равно ушли единороссам.

Чем похожи истории четырех регионов со вторыми турами? Везде были проведены слабые избирательные кампании, неверно оценены риски. Трое из четырех руководителей давно сидели в креслах, имели высокий антирейтинг, вносились в списки на отставку, но сохранили шансы благодаря покровительству тех или иных элитных групп и корпораций. Ни один не принадлежал к категории технократов, которых пестует администрация президента в последние годы. Везде был скрытый конфликт внутри региональных элит, которые серьезно вложились в победу оппозиции. Сочетание этих факторов вкупе с народным недовольством затяжной стагнацией привело к сенсациям. Достаточно ли было серьезно отнестись к рискам, чтобы предотвратить поражения власти?

«Фактор пенсионной реформы стал определяющим для голосования, в четырех регионах на губернаторских выборах сыграл еще и дополнительный фактор недовольства действующими руководителями. Но при этом там, где региональные отделения ЕР не совершали технологических ошибок, этот фактор был учтен, и партия показала достойные результаты. Реакция власти на исправление ситуации может заключаться как в повышении внимания к социальной конфликтологии и тщательному мониторингу социальных настроений в регионах, так и в объяснении значимости пенсионной реформы и необходимости ее проведения», — считает политический консультант Дмитрий Фетисов.

Есть и другая точка зрения: поражения на выборах не были локальным следствием технологических и кадровых ошибок, а предвещают системный сбой. В среднем по стране «Единая Россия» потеряла 10–20% поддержки и опустилась на докрымский уровень вместе с рейтингами остальных институтов власти. Совершенно перестал работать «ресурс президента» — появление первого лица в паре с Виктором Зиминым или Андреем Тарасенко, плакаты «Единая Россия» — партия президента» не добавляют популярности: похоже, избиратель стал четко разводить объекты для голосования. Пока совершенно не видно, на чем может вырасти поддержка власти, учитывая грядущие реформы правительства, падение доходов, социальную фрустрацию населения.

А это важно, потому что в ЕДГ-2018 мы увидели, по большому счету, голосование только обиженных на власть лоялистов. Принципиально настроенный оппозиционер на первый тур не пошел: во-первых, не нашел своих кандидатов (а оппозиция повсеместно снимала сильных оппонентов власти с гонки), во-вторых, традиционно не поверил в возможность перемен. А вот второй тур показал прирост исключительно сознательного протеста. Взлетела явка во Владимире (с 32,96 до 38,29%) и в Хабаровском крае (с 36,09 до 47,49%). В абсолютных цифрах почти каждый новичок проголосовал за представителя оппозиции. Сыграла свою роль и история в Приморье, где власть показала принципиальное намерение бороться за чистоту и легитимность выборов. Люди поверили и пошли голосовать. Что чрезвычайно важно, пошли выражать протест не на митинги, которые в эти же дни прокатились по регионам и набрали незначительное количество участников, а с помощью демократического института.

Итак, в начале первого важного для России цикла 2018–2021, который закончится выборами в Госдуму, налицо ситуация, когда избиратель увидел, что партию власти можно побеждать честным голосованием, а экономика при этом исправно подкидывает повод высказать свой протест. В следующий ЕДГ есть все основания ожидать увеличения явки за счет как оппозиционного электората, так и традиционно пассивных граждан. И здесь заложено не только желание перемен и альтернативного дискурса. Постепенный рост налоговых отчислений и та же пенсионная реформа, заставившая задуматься об ответственности государства, по сути, открывает гражданину скрытую доселе опцию влияния на решения управленческой вертикали с помощью института выборов. Кстати, в следующем году нас ждут как минимум 15 губернаторских кампаний и 13 кампаний по выборам в заксобрания в таких важных регионах, как Москва, Санкт-Петербург, Новосибирская и Челябинская области, Крым, наконец.

«Пока, на мой взгляд, форс-мажор во вторых турах губернаторских выборов воспринимается Кремлем как локальный, единичный случай. Что называется, “не повезло”. Именно поэтому, например, в Приморье для работы с Олегом Кожемяко направляются те же политтехнологи, которым не удалось сделать губернатором Тарасенко. На самом же деле, конечно, мы наблюдаем серьезный системный сбой политической системы в связи с ухудшением социально-экономической ситуации в регионах и пенсионной реформой. Это только самое начало этого деструктивного процесса, его апогей придется уже на следующий год. Чем быстрее Кремль осознает, что происшедшее сейчас — это не случайность, а системный сбой, тем менее болезненные для самолюбия власти решения придется принимать в следующем году для купирования последствий этого сбоя», — считает политолог Максим Жаров.

Время новых технократов

Суть реактивной реакции властей — в отладке кадрового подхода. Первая вереница отставок губернаторов прошла на минувшей неделе. В них вряд ли стоит искать реакцию на провалы второго тура, разве что соответствующее объявление немного сдвинули, чтобы перебить негативный информационный фон. Покинул свой пост один из политических долгожителей — Александр Жилкин, который возглавлял Архангельскую область четырнадцать лет. Временно исполняющим обязанности главы региона стал Сергей Морозов, который недолго проработал замруководителя Федеральной таможенной службы, а до этого был помощником министра обороны Сергея Шойгу и сотрудником Федеральной службы охраны. Морозов продолжил плеяду «личных назначенцев» Путина.

Напряженная ситуация в Кабардино-Балкарии, где продолжаются локальные столкновения на межнациональной почве и из-за земельного вопроса, по всей видимости, привели к отставке Юрия Кокова, который управлял республикой с 2014 года. Его сменил однофамилец Казбек Коков, выходец из влиятельного местного клана. Ранее он трудился депутатом народного собрания Кабардино-Балкарии, а потом работал в администрации президента. Наконец, губернатору Сахалинской области Олегу Кожемяко Владимир Путин предложил стать врио главы Приморья вместо Андрея Тарасенко. Кожемяко — опытный кризис-менеджер, который теперь, видимо, будет поднимать уже четвертый регион в своей губернаторской карьере.

Эксперты и политологи предрекают еще с десяток громких отставок глав регионов. На их сменщиков смотреть особенно интересно после итогов ЕДГ. Наверняка большинство кандидатур были давно согласованы, последует ли коррекция? Мы получили повод задуматься о модели формирования региональной власти, а особенно о формах и методах трансляции федеральных интересов (как государственных, так и корпоративных) в ключевые регионы. Особенно на фоне выборов в Приморском крае, где федеральная повестка дня откровенно игнорировалась местными кланами.

«Вероятно, стоит переосмыслить концепцию “технократов” во главе регионов. В конечном счете, “технократ” — это не столько лидер, руководитель, сколько “функция”, у которой нет лица, а только поддержка политического руководства и групп экономических интересов федерального уровня, — считает политолог, профессор НИУ ВШЭ, кандидат политических наук Дмитрий Евстафьев. — Этого, вероятно, в дальнейшем будет недостаточно, учитывая относительно высокий уровень поддержки кандидатов, имеющих собственное “лицо”: Андрея Клычкова, Дмитрия Азарова или Глеба Никитина. Это не значит, что губернатор в России вновь становится политиком. Но это явно означает, что губернатор не может быть простым чиновником и ретранслятором указаний федерального центра. Губернатор — это фигура, способная осуществлять модерирование интересов различных групп и формирование на этой основе эффективного в социальном плане вектора развития региона. Особенно в условиях, когда действия федерального центра в социально-экономическом плане и далее будут отличаться как минимум противоречивостью по отношению к ожиданиям значительной части населения. При этом обострившаяся борьба за пост губернатора и существенно более жесткое участие в ней региональных и даже локальных (Владимирская область) групп интересов говорит о сложном и потенциально опасном сочетании двух процессов: с одной стороны, высокий уровень элитных ожиданий начала масштабных модернизационных преобразований, сопровождающихся появлением новых значимых финансовых потоков, а с другой — формирование на федеральном уровне системы “множественности лоббистских входов”, “лоббистского многоцентрия” существенно повышают значимость губернатора прежде всего как лоббиста и модератора экономических интересов на местах. То есть желательно, чтобы он был относительно “своим”».

Можно представить и совсем революционную перспективу, которая ставит под удар всю региональную политическую систему, сформированную после возвращения прямых выборов губернаторов в 2012 году и характеризующуюся межэлитной «расторговкой» всех значимых должностей в регионе — от спикера заксобрания и делегата в сенат до конкретных министерских портфелей. Муниципальный фильтр в этой схеме отсекал всех «лишних» участников, а Москва получала идеальную ситуацию: во-первых, наблюдался относительный межэлитный баланс (у недовольных все равно не было шанса изменить расклад), во-вторых, федеральный центр получал в лице губернатора лояльного и договороспособного проводника нацпроектов, инвестиций, федеральных программ, а также серьезных корпоративных интересов. Местный бизнес чаще всего играл сервисную роль, и чем дальше, тем меньше претендовал на большее.

Яркое протестное голосование практически взрывает эту привычную схему. Голосуя за кандидата «лишь бы не власть», избиратель нивелирует фильтр и разрушает все договоренности по цепочке, что мгновенно приводит к хаосу и обнуляет политический статус-кво в регионе. Что-то подобное мы наблюдаем сегодня в Хабаровском крае и Владимирской области, где не столько печально выглядят перспективы губернаторов от ЛДПР и КПРФ в окружении чиновников-единороссов, сколько всех волнуют вопросы, связанные с распределением основных должностных мандатов, зон ответственности и полномочий, а также «ветеранских» кресел в сенате и в руководстве местных госкомпаний. А если схема не зафиксирована заранее, то к политическим баталиям мгновенно подключаются и местные элиты, и внешние игроки, и фавориты, и отверженные. Сможет ли Москва в следующем году дать твердую гарантию учета всех интересов, которую не разрушит возмущенный избиратель?

В свою очередь такой внутрирегиональный хаос пугает своей непредсказуемостью. Неудивительно, что прозвучали осторожные предложения снова отменить прямые выборов губернаторов или аккуратно увести их под ответственность местных заксобраний. Пока трудно себе представить политические последствия подобного решения. Но очевидно, что такой поворот будет признаком слабости нынешнего государства. И никак не решит проблему.

Почти каждый "новичок" во втором туре проголосовал за кандидата от оппозиции

Помочь оппозиции

Несмотря на естественный страх хаотизации политической жизни страны, самая простая и самая плохая реакция власти на итоги ЕДГ-2018 будет состоять в попытке власти вернуть монополию на определение единственно возможного политического и кадрового курса. Подобная диктатура мышления экономико-социального блока правительства привела к многолетней стагнации в экономике и кризисному ухудшению уровня жизни, при этом никакие крики извне не способны поколебать движение к стабильному заболачиванию.

Политический курс с похожей ставкой на предсказуемость процесса, низкую инфляцию ожиданий привел к власти в двух регионах России, по большому счету, случайных людей. Пусть на нас не обижаются Владимир Сипягин, избранный глава Владимирской области, и Сергей Фургал, победивший на выборах в Хабаровском крае, но руководить российскими регионами они не планировали, не имели ни команд, ни программ. Владимир Сипягин всегда плотно сотрудничал с администрацией области и не выказывал особых амбиций. Сергей Фургал — серьезный предприниматель, занимающийся продажей металлолома в Китай. Этот бизнес не приветствует открытости. Тем более целого губернатора в учредителях.

«Текущая партийная система привела “Единую Россию” к дуэли один на один с левым популизмом, и выиграть эту дуэль в текущей ситуации крайне сложно, — отмечает эксперт Центра прикладных исследований и программ Арсений Беленький. — Были ли технологические и кадровые ошибки? Конечно были, но они обнажили системные проблемы политической системы. Первая из них — это то, что в стране, которая семьдесят лет была самой левой на планете, партия власти оказалась самой правой. В итоге, когда потребовалось принимать не самые популярные решения, “Единая Россия” оказалась прижатой к канатам левой популистской риторикой КПРФ и ЛДПР. Вторая проблема — кадры. В стране три партии входят в парламент помимо “Единой России” — сколько человек в этих трех партиях вы знаете, кто мог бы возглавить регион? Почти никто. Отсутствие реальной конкуренции привело к тому, что во второй тур попадают люди без малейшего опыта управления. Кандидаты ЛДПР и КПРФ сами не ожидали такого результата и были в некоторой растерянности. Сейчас они почувствовали шанс и у них загорелись глаза. Кровь закипела у всех комсомольцев и “соколов Жириновского” по всей стране. В регионах, где ожидаются выборы в этом году? уже сейчас пошли провокации и пиар-акции этих партий».

Интересно, что на выборах 2018 года избиратель все же поддержал известные бренды КПРФ и ЛДПР, а не «слил» голоса малым партиям. Парламентскую оппозицию уже хоронили, но она внезапно оказалась живучим организмом, пусть и накаченным протестными голосами. Это очень позитивный сигнал для власти, поскольку, во-первых, дает шанс провести консервативную перезагрузку партийного поля без фундаментальных потрясений, а во-вторых, позволяет восстановить баланс политической системы, в которой народный гнев за экономические провалы не находит отдушины и взрывает все институты разом.

Другое дело, что перезагрузку нужно начинать сегодня, а не после 2021 года. На фоне резких реформ правительства и тихого соглашательства партийных бондов в Москве политическая повестка и коммунистов, и либерал-демократов на местах левеет и становится все более популистской. Массовый приход варягов-технократов возрождает в местных кампаниях патриотические программы с уходом в региональный традиционализм, на повестке все чаще вопросы, связанные с несправедливой межбюджетной системой. И это те процессы, которые все в меньшей степени контролируются федеральным руководством КПРФ и ЛДПР. Под мертвеющей, казалось бы, идеологической оболочкой оппозиционных партий и под давлением государства и кризисной экономики уже идет народное формирование политической повестки. Это подтачивает изнутри партийную систему, но все еще дает шанс для идейного и кадрового омоложения. Судя по безволию стареющих партийных лидеров, именно в Кремле должны задать стимул к обновлению.

Там же, в Кремле, должны озаботиться обучением видных партийных кадров оппозиции, раз они обладают шансами пробиться в региональные главы. Их, видимо, стоит прогнать через программу подготовки управленческого резерва. Бояться нечего: обученный губернатор от оппозиции не разрушит сложившуюся модель, ведь в качестве сдержек и противовесов есть заксобрания (контролирующие бюджет) и муниципалитеты с большинством из «Единой России». Зато оппозиционные партии возьмут на себе реальную ответственность за развитие территорий, разделят политические риски, но и будут в большей степени заинтересованы в коррекции федеральной политики.

Текущая ситуация требует нелинейных решений власти в политическом поле. Для их отладки остается еще почти три года и два избирательных цикла.

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl