От Корякии до Владивостока
Дальний Восток развивался вместе с Олегом Кожемяко. Олег Кожемяко развивался вместе с Дальним Востоком. Губернатор Приморского края — о специфике работы на восточных рубежах России
Дальний Восток за последние сто пятьдесят лет никогда не оставался без программ развития, а громкие слова об особом внимании государства к восточному форпосту России произносились регулярно, но не всегда хватало запала, продуманности и эффективности. Мощный советский драйв интенсивного развития дальневосточных территорий завершился амбициозной госпрограммой 1987 года, которая обещала за пятнадцать лет создать экономический потенциал, равный тому, что был накоплен за все годы советской власти. Но жернова истории быстро перемололи эти перестроечные мечты. Президентская программа «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Забайкалья на 1996–2005 годы» была просто оторвана от реальности: у государства не было ни денег, ни влияния на региональную политику и экономику. В следующий период, 2006–2012 годов, государственные инвестиции в Дальний Восток увеличились в десять раз. Появился важный канал финансирования программ — госкомпании. В 2012 году в структуре правительства впервые был создан орган, представляющий интересы региона: Министерство по развитию Дальнего Востока. А Приморье получило свою «инфраструктурную Олимпиаду», преобразившись во время подготовки к саммиту АТЭС 2012 года. В тот период развивать Дальний Восток предполагалось за счет интенсификации добычи сырья и создания инфраструктуры для его транспортировки в страны АТР. За усложнение экономики ответственными были назначены зоны свободной торговли и ТОРы.
Теперь же программы развития Дальнего Востока приобрели актуальную социальную направленность. После нашумевшего визита премьера Михаила Мишустина на Дальний Восток правительство представило новую программу развития каждого из 11 субъектов Дальневосточного федерального округа до 2024 года и на перспективу до 2035 года. Похоже, основной упор будет сделан как раз на социальный сектор: медицину, ветхое жилье, дороги, образование.
Деньги наконец стали аккумулироваться в дальневосточных регионах, пусть и неравномерно, в зависимости от эффективности местных органов власти и личности губернатора.
О том, насколько болезненна для Дальнего Востока проблема качественного управления, говорит уникальный для России опыт Олега Кожемяко, которому за последние пятнадцать лет довелось руководить четырьмя дальневосточными регионами. В 2005-м он возглавил неблагополучный Корякский автономный округ. После его объединения с Камчатской областью в 2007-м на два года уехал в Москву, получив пост помощника главы администрации президента. Затем, в 2008-м, отправился руководить Амурской областью. В 2015 году избран губернатором Сахалинской области. А в 2018-м спешно переброшен на Приморский край после известного всем политического кризиса в этом регионе.
Мы попросили Олега Николаевича, который согласился дать эксклюзивное интервью журналу «Эксперт», рассказать о круге задач и профиле работы на каждой его должности, что позволит лучше понять специфику этапов государственной политики на Дальнем Востоке.
Олег Николаевич Кожемяко родился 17 марта 1962 года в селе Черниговка Приморского края. Окончил Хабаровский монтажный техникум и Дальневосточный коммерческий институт по специальности «экономист». В 2008 году окончил Российскую академию государственной службы при президенте РФ, специальность — «национальная экономика». Кандидат экономических наук. Тема диссертации — «Экономическая безопасность реального сектора экономики страны».
С 1987 года занимается бизнесом. В 1989-м основал производственноторговый кооператив «Приморский». С 1997-го по 2002 год — председатель совета директоров ОАО «Преображенская база тралового флота».
В 2001 году стал депутатом Законодательного собрания Приморского края. С 2002-го по 2004-й — член Совета Федерации. В 2005 году возглавил Корякский автономный округ. В 2007-м ушел с поста досрочно в связи с объединением Корякского АО и Камчатской области в один субъект — Камчатский край. Работал помощником руководителя администрации президента. С 2008-го по 2015-й — губернатор Амурской области. С 2015-го по 2018-й — губернатор Сахалинской области. В 2018 году на повторных выборах избран руководителем Приморского края.
— Олег Николаевич, я к вам приехал прямиком с Камчатки, где удалось пообщаться в том числе с жителями Корякии. Там вы оставили о себе очень яркую и добрую память, хотя этот этап вашей работы был, пожалуй, для вас наиболее сложным.
— Мы не выбираем ни регионы, ни ситуацию, с которой так или иначе может столкнуться регион. Возникает проблема, она требует командирских управленческих решений. Отсутствие боязни брать на себя ответственность — это очень важно, особенно в кризисных ситуациях.
Наверное, самым необходимым тогда для Корякского округа было обеспечить тепло в домах. Возможность иметь электричество, возможность жить в этих домах, а не жечь костры на улице, топить снег и готовить пищу.
— Это было просто выживание? Мне рассказывали, как один из районов однажды остался без топлива на зиму и вы собирались там жить вместе с замерзающими людьми, пока центр не разрешит эту ситуацию.
— Это был очень серьезный опыт выживания, когда, наверное, половина округа оказалась без дизельного топлива, потому что предшественники не доставили его по северному завозу. Сразу останавливается электростанция, останавливаются все насосы, котельная, водоснабжение. И все вымирает. Там же нет у нас нигде печного отопления. Нет дров. Уголь есть, но печек нет. Люди были в очень тяжелых условиях. Во многих поселках разбирали дома, жгли костры на улицах, топили снег, варили кушать. Закрывали одеялами помещения с детьми. Такая была сложная история.
Приходилось потом долго размораживать системы отопления. На вертолетах возили и вату, и трубы, которые по стандарту не подходили, и их пришлось обрезать на месте. Лето не такое уж длинное в этих поселках. Нужно было успеть смонтировать и котельные, и внутреннюю разводку, и внешние сети. Это тоже часть пути, который нужно было пройти. И землетрясение было, пришлось быстро построить поселок, расселить людей. Это дополнительные знания, дополнительный опыт.
— Не жалеете, что произошло объединение КАО с Камчатским краем? Люди очень жалуются до сих пор, округ потерял и инвестиции, и внимание центра, и рабочие кадры.
— Вы знаете, во всем есть и положительные, и отрицательные моменты. Все зависит от того, как работает администрация. Если она работает с душой и понимает нужды и проблемы народа, особенно на тех отдаленных северных территориях, то все будет нормально. А централизация власти помогает аккумулировать денежные средства. Если эта территория за «бортом» по принципу «да что там много внимания уделять, народу-то совсем ничего живет!», тогда, конечно, она будет падчерицей. Хотелось бы, чтобы Корякия была родной дочкой. Она по территории была больше, чем Камчатка. Народу жило меньше. Но это интересный народ, интересная территория.
Сбалансированный субъект
— В 2008 году вы возглавили Амурскую область. И на самом деле все гигантские проекты, которыми регион сегодня гордится, они ведь при вас задумывались или начинали реализовываться. При вас началось строительство космодрома Восточный. И мост в Китай, и газоперерабатывающий кластер тоже. Как вообще в то время возникли такие гигантские проекты?
— В первую очередь в Амурской области нужно было возвращаться к тем плановым показателям и к той экономике, которые были в советский период. Где-то растениеводство, где-то выращивание сои. Пустовали земли, народ как-то не особо шел в сельское хозяйство. Мы приняли ряд законов по удешевлению техники, по предоставлению земли. И начали каждый год прирастать по 70 тысяч гектаров. Мы дали условия, при которых сельхозпроизводителю стало выгодно закупать и обрабатывающую технику, и уборочную. И по сое за пять-шесть лет вышли на показатели, превышающие показатели Советского Союза. Это более миллиона тонн сои. И где-то 500 тысяч тонн зерновых. Начинали с того, что было засеяно 650 тысяч гектаров, а когда я уходил, стало миллион гектаров. Это направление было понятно, его нужно было просто-напросто вернуть к прежним показателям. И параллельно заниматься молочным животноводством.
— Для самообеспечения?
— Конечно! Сама земля требовала к себе любви, требовала приложить к ней руки, когда такие просторы пустуют. Мы и мясным животноводством по приграничным районам занялись, чтобы как-то людей задействовать.
— А инфраструктурные проекты?
— Конечно, был второй главный вопрос: за счет чего развивать экономику? Поэтому и был ряд предложений. Мы нашли понимание в администрации президента. Мы нашли понимание в «Газпроме». И тогда было написано письмо, в котором предлагалось не просто трубу вести в Китай, а построить газоперерабатывающий завод. Сначала он планировался в Белогорске. Потом посчитали, перенесли в Свободный. Этот мощный комплекс должен был обеспечить только по налогу на имущество порядка 22 миллиардов рублей в бюджет области. Плюс еще налог на прибыль. Это делало бюджет уже бездефицитным, потому что тут всегда были, особенно в Амурской области, проблемы с бюджетом.
А еще строительство Нижне-Бурейской ГЭС — это была прерогатива, в общем-то, президента. Но мы подготовили расчетную базу, все документы. И обосновали необходимость ее строительства как ГЭС, которая предотвращает периодические наводнения и дает дополнительную выработку. Нужно отдать должное Владимиру Владимировичу, все основные проекты поддерживались именно им. И в том числе космодром Восточный. Курировал он, вел эту работу. Понятно, через своих помощников.
Многое сейчас попало в ТОРы. На каком-то этапе, может быть, налоговая отдача будет меньше, но потом она все равно вернется. В 2022 году заработает газоперерабатывающий комплекс, космодром набирает обороты, энергетика идет на экспорт. Мы с Игорем Ивановичем Сечиным переговорили, он был вице-премьером, о необходимости строительства «двестидвадцатки» и «пятисотки» на Китай (ЛЭП 220 киловольт и ЛЭП 500 киловольт. — «Эксперт»). Это сейчас дает возможность неплохо зарабатывать энергетикам. Часть электроэнергии отдавать на Дальний Восток, часть — на экспорт.
Сейчас Амурская область — субъект сбалансированный, сельское хозяйство и промышленность. Я думаю, что эти решения требовались, чтобы наполнить бюджет и обеспечить занятость людей. И мне повезло, что те, кто после меня пришел, продолжили работу. И по мостовому сооружению мы только подготовили документы, а всю работу основную они вели. Александр Козлов, потом Василий Орлов довели дело до конца. Последовательность в проведении начинаний предшественника — очень важная составляющая. Потому что люди видят итог этой работы, не теряются деньги. Не всегда так получается.
— В начале 2010-х особенно громко звучала концепция «давайте поднимать Дальний Восток за счет экспорта ресурсов». Считаете ли вы такие подходы несколько примитивными или на тот момент нужно было создать основу местной экономики, получить импульс и средства для развития?
— Если есть кредитование со стороны иностранных партнеров, то нужно сразу понимать, с чего начнется быстрая отдача, чтобы не погружаться в долговую яму. Если провели ВСТО-1, значит, мы реализуем определенные объемы нефти, мы как бы и рассчитываемся, и за кредиты платим, и зарабатываем деньги, это нормально. Но, конечно, везде правильнее ставить переработку. Поэтому строительство газоперерабатывающего комплекса — это понятная мера, которая дает нам возможность реализовывать продукцию с добавленной стоимостью.
Регионы Олега Кожемяко
Сахалин на самообеспечении
— Такое ощущение, что на Сахалине вы в большей степени уделили внимание социальной инфраструктуре. Это был приоритет?
— Там был бюджет, там были возможности. Какие проблемы по Сахалину? Это постоянная зависимость от продуктов извне. Это давление и по цене, и по качеству. Очень легко все просчитывается, ты видишь, сколько ты завозишь. Практически все идет морскими контейнерами через один порт, через Корсаков. Мы увидели объемы и посчитали, что мы в принципе можем. Молоко можем сами обеспечивать? Да, можем. Это раньше было. Начали строить. Нашли тех, кто имел опыт работы. Посмотрели на существующие предприятия, которые находились просто в аварийном состоянии. В разбазаренном, заглохшем, постоянно проблемном состоянии. Это совхоз «Южно-Сахалинский», совхоз «Корсаковский», другие предприятия.
Внесли в уставный капитал денежные средства. Посмотрели по земле, сколько они могут использовать, подтянули инвесторов — те, которые могут работать и имеют опыт. В итоге возникло два хороших молочных комплекса. Один на 3600 голов дойного стада и на сто голов дойного стада в Корсакове, в Раздольном. Предприятия обеспечены и землей, и сельхозтехникой. Современными комплексами. И с завезенным скотом.
Там, конечно, нужно дальше шагать, чтобы продукция не по цене 32 рубля доставалась переработчикам и все деньги оставались у них. Нужно продолжать строить переработку, чтобы предприятие зарабатывало. Это непреложное условие. Точно так же по свинокомплексу нужно было строить переработку, далее комбикормовый завод. Там похуже был инвестор, такой немножко менее дисциплинированный, чем молочник.
Понятно, что нужно было молоко, нужна была своя свинина, нужны были свои овощи. Мы шесть гектаров теплиц построили. Не было птицы, мы начали восстанавливать старые птичники, появилось напольное содержание птицы. Вот уже два года прошло, значит, там сейчас должна была запуститься переработка.
— Вы эти предприятия поддерживали с помощью региональных дотаций?
— С помощью региональных дотаций, с помощью средств корпорации, которая давала их под два процента с последующей отдачей. Владела контрольными пакетами акций. Это нормальная тема. Что в итоге появилось на Сахалине? У них сейчас производство молока, свинины, производство овощей закрытого грунта, собственная птица, выработана система производства борщевого набора. Причем довольно рентабельно и с хорошей урожайностью. Это капуста, морковка, картофель. И самое главное, мясной скот, который мы завезли, — от этого на Дальнем Востоке ничего не осталось.
Сегодня Сахалин сбалансирован по этим продуктам. Мы смотрели, что пятьдесят-шестьдесят процентов продовольственных товаров могли выпускать сами. Начали выращивать зерно, его в жизни там, может быть, никто не выращивал. Надо продолжать этим заниматься, надо любить это!
И второй момент — это развитие туристической инфраструктуры.
— На Сахалине?
— Конечно! Я считаю, что, наверное, Сахалин может здесь поконкурировать только с Камчаткой, но Камчатка подальше. А вот по беговым лыжам и по сервису горных лыж Сахалин, конечно, номер один. Там тоже нужно было довести все немножко до ума. Сделать шале вдоль дороги. Запустить скитур одного дня. Ходишь до обеда в одну сторону, потом по горкам в другую сторону. Каждый день новая трасса.
Понятно, что город был убитый, откровенно говоря. Его плохо убирали. Аэропорт постоянно сбоило по двое, по трое суток. Мы эти вопросы решили закупкой техники. И контролем за ее работой в зимнее время. Благоустраивали города и поселки. Заменили автобусный парк. Десять школ пошло в строительство, другие социальные объекты, садики, реабилитационные центры. Там много еще что нужно было. И я думаю, что сделают много чего. Но главное в этих вопросах не разворачивать систему.
— Наверное, примерно такой перечень задач сейчас будет у Владимира Солодова на почти островной Камчатке с зависимостью от всего завозного и проблемой с социалкой?
— Справится, хороший руководитель, с опытом работы. Думаю, шаг за шагом, за все сразу не ухватишься, но выберет направления, которые важны. Люди помогут.
Социалка в приоритете
— Очень интересно, какую главную задачу вы ставили, когда пришли в Приморье. Ведь здесь был уже не просто потенциал, а сложившаяся экономика с хорошими темпами роста. Энергия, драйв, которые, возможно, можно почувствовать разве что в Москве.
— Вот я могу прямо сказать, я не ставил себе задачу бежать вперед, хвататься за открытие новых предприятий, носиться с инвесторами, со всеми этими проектами. Оно здесь, слава богу, все шло. Работали ТОРы, работала программа Минвостокразвития. Люди даже бежали с опережением. Где-то эта программа, может быть, оказалась даже более предрасположенной к людям, с наименьшими обременениями. Чем некоторые воспользовались в части продажи, передачи земли в безвозмездное пользование за возможность через три года вложить пять миллионов. Причем это городские участки! Земля всегда продавалась, и это правильно. Или передавалась в концессию. Бесплатно не может земля раздаваться. Кто-то на аукционе покупает, а кто-то успел оформить бесплатно, это даже неконкурентно.
Сегодня главная задача для меня — решение насущных проблем, которые копились здесь годами. Это и дольщики, и дети-сироты, и социальные аспекты. Убита медицина, в которую пришлось вкладывать и вкладывать. Немножко нас сейчас, ковид, конечно, подсек. Это и благоустройство наших городов и поселков. То, что касается непосредственно человека. Вот это было здесь важнее всего.
— Это было важно, потому что люди такой запрос поставили? Учитывая события, которые предшествовали вашему избранию?
— Это было очень важно. Когда люди не видят от власти никакой помощи и поддержки, конечно, это вынуждает их собираться и заявлять о себе, бороться за свои права.
Пришлось также решать вопросы полностью убитых краевых организаций: «Примавтодор», водоканал, «Примтепло», все в долгах. Все в банкротном состоянии.
— А почему?
— Да я откуда знаю. Наверное, так хозяйничали. Может, цели какие-то ставили — потом приватизировать. Не знаю, мне сложно угадывать, но это же ключевые организации, которые обеспечивают самое главное — ресурсы. Поэтому и по дорогам тяжело, и по другим инфраструктурным направлениям тоже тяжело, потому что не было ни одного краевого предприятия, которое было хотя бы рентабельно или на нулевом уровне рентабельности. Все были загнаны в большие долги. Там низкая заработная плата, специалисты разбегались. Надо шаг за шагом все это собирать.
— То есть социалка в приоритете? Складывается ощущение, что в последние годы социальная политика и инфраструктура поставлены во главу процесса развития всех регионов Дальнего Востока.
— Да всегда мы на заседаниях президиума Госсовета говорили, что это нужно делать. Но без экономики трудно поднимать социальную сферу. А не будет социальной сферы, не будет и экономики. Для кого она будет работать?
— Стоит ли задача усложнения экономики Приморья?
— Есть проекты сейчас по лесному хозяйству. Проводим конкурсную работу: если компания наделяется лесными участками, то отвечает, сколько на тысячу кубов должно быть работников, какая должна быть зарплата, какая должна быть глубина переработки. В ТОРах идет строительство, например, завода по переработке рыбопродукции, других комплексов на переделы. На заводе «Звезда» опыт приобретают наши судостроители. Мы видим там реальный результат в виде спущенных афрамаксов, а другие суда закладываются. Работает сборка «Мазды», хотя сейчас, понятно, рынок просевший. На «Прогрессе» сейчас занимаются выпуском гражданского вертолета К-62. Это средний вертолет, единственный в России будет такой.
Здесь, во Владивостоке, народ очень энергичный. Ему где-то в чем-то помочь, подтолкнуть, и дальше он сам. Так пойдет, что некоторых не остановишь. Иной забудет и про то, что нужно какие-то обязательства перед государством исполнять.
— Вы второй раз говорите о том, что надо кого-то останавливать.
— Нет, пусть идут, дай бог! Владивосток всегда был таким. Он всегда был лидером и Дальнего Востока, и Восточной Сибири. Это сто процентов! Но не забывать об обязательствах.
— Просто Владивосток исторически и географически стоит на пересечении изумительных транзитных торговых путей. Торговля, если оставить за скобками коронакризис, интенсифицируется. Вам этого достаточно? Нет ли задачи постепенно переориентировать экономику Приморья на переработку?
— Во-первых, это задачи бизнеса. А главная задача бизнеса — получение прибыли. Если они видят, что в этом направлении выгоднее работать по сырью, так и будет. Если они добьются того, что углубленная переработка будет конкурентоспособна по экспорту, тогда бизнес, конечно, пойдет туда. Но это не самоцель. Самоцель — обеспечение работой, создание условий, в том числе для переработки. А выбирать должен сам инвестор.
— Но когда вы пришли на Сахалин, вы помогли бизнесу заняться сельским хозяйством.
— Потому что знаете как? Было два способа. Или государственную структуру развивать, что весьма тяжело, потому что опыта нет. Или создать такие условия, когда придут те, кто имеет опыт. Кто-то там говорил: вот давайте мы рубль дадим, а десять — инвесторы. Может, еще в Приморье это и могло бы сработать, все-таки материк. Но почему же на Сахалине за тридцать лет ни один инвестор в сельское хозяйство не пришел? Вы никогда не задавались этим вопросом? Мне некоторые говорят, что инвестиции нужно было привлекать. А чего же не
привлекли их? И не привлекут, потому что система такая.
Это остров. И эти вопросы там можно было решать или через государственные предприятия, или создать условия инвестору, пусть за счет возвратных государственных средств с низким процентом — ничего страшного. Пусть государство контролирует, пока он не выкупит акции. Но население получает продукты свежие, у себя выработанные. Люди получают работу, идут налоги. Вот это и есть государственная политика.
— И мультипликативный эффект.
— Конечно. И в каждом регионе свои условия. В Амурской области нужна была просто мера поддержки. Здесь более мелкотоварное производство.
— То есть затаскивать инвесторов в Приморский край и не нужно?
— Надо создать условия для того, чтобы инвестор пришел. А лазить в дела инвестора — это не самое лучшее дело. А условия от чего зависят? Хорошие дороги, хорошее жилье — над этим приходится сейчас работать. Не отработана система обучения — это тоже сдерживание, не хватает кадров. Где-то мы можем по инвестсоглашениям передавать земли. Если мы видим, что человек действительно обладает возможностью построить или реализовать какой-то проект. Это есть, с прибыли мы можем до восьмидесяти процентов возвращать на инвестиционные проекты.
Мы и так создаем условия, никому не отказываем. Сделать так, чтобы условия были для обеспечения привлечения инвестиций, — вот главная задача губернатора.
— У меня сложилось ощущение, что вы считаете достаточным организацию ТОРов и Свободного порта Владивосток. Как с точки зрения количества проектов, так и создания особых условий для инвестиций.
— Ничто не может быть постоянным. Любая работа требует совершенства. Где-то добавления, где-то расширения, где-то анализа, ревизии. И те, кто не исполнил свои обязательства, должны уступить место другим, как говорится. Поэтому это живой организм. И нам время иногда диктует свои условия. Никто не думал, что будет там ковид. Это очень серьезно сказалось на экономике. Мы должны учитывать в будущем эти факторы.
— Но на данный момент достаточно тех возможностей?
— Я думаю, что более чем.
— Удалось ли как-то монетизировать перенос столицы Дальнего Востока во Владивосток из Хабаровска? Что от этого вообще Владивосток получил?
— Сюда переехал ряд управлений и представительств. Появляется новая потребность в кадрах, в управленческих звеньях. Больше внимания приковывается к городу, потому что здесь головные конторы находятся. Результаты работы можно будет увидеть через пять лет.
Здесь все институты. Здесь у нас большое количество консульств, может, такие только в Питере есть. Каждый раз ездить за семьсот километров? Или здесь все вопросы решать? Конечно, проще здесь все решать. Здесь и полпред будет находиться. Все федеральные институты развития, я имею в виду их филиалы. Конечно, центр здесь будет. А что еще нужно для этого? Денег отсыпать просто за звание столицы? У нас такой практики нет. И так, в общем-то, правительство Российской Федерации помогает Владивостоку.
Приморский край. Фотографии предоставлены пресс-службой администрации Приморского края
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl