Азиатские брызги терроризма
После разгрома Халифата в Сирии и Ираке новый импульс получил терроризм в Юго-Восточной Азии. Что делать с этой угрозой, в регионе не знают
Теракты в Юго-Восточной Азии явление частое, хотя в западной части мира на них не принято обращать внимание. Например, пресса практически не заметила январский взрыв в католической церкви на филиппинском острове Холо, в результате которого погибли 20 человек. Ответственность взяло на себя «Исламское государство» (ИГ; организация запрещена в РФ). Двумя годами ранее боевики — сторонники ИГ захватили филиппинский город Марави, устроили массовую резню местных жителей и объявили о создании эмирата. Армия несколько месяцев не могла справиться с террористами, несмотря на преимущество в технике и вооружении. Свои радикальные исламисты есть в Малайзии, Индонезии, Таиланде. Часть из них присоединилась к Халифату на Ближнем Востоке, а сейчас, после его разгрома, возвращается домой.
Между тем лидеры ИГ еще в период своего расцвета рассматривали Юго-Восточную Азию (ЮВА) как второй центр будущего глобального Халифата. Здесь проживают 62% мусульман мира, сохраняется партизанская инфраструктура гражданских войн XX века и «пористые» границы. Несмотря на невероятный экономический подъем региона за последние десятилетия, остается огромная доля нищего населения, которая легко радикализируется и пополняет повстанческие отряды. Нарастающее влияние ИГ беспокоит не только местные власти. Сильно политическое влияние США, которые разместили свои военные базы почти в каждой стране ЮВА. Охраняет свои экономические интересы и Китай, которому принципиально обеспечить безопасность одной из крупнейших транспортных артерий мира — Малаккского пролива. Но пока о консолидированной стратегии борьбы с терроризмом речи не идет.
До всемирного Халифата
Террористические движения в ЮВА развивались по-разному: где-то они были связаны с сепаратизмом, где-то с жесткой борьбой за установление норм шариата, а где-то — с защитой от агрессии представителей иных религий, например буддистов. Иногда возникновение террористических организаций было связано сразу со всеми этими факторами. Нередки случаи, когда конфессии воюют еще и внутри себя (различные группировки народа моро на Филиппинах), а в некоторых странах до сих пор действуют еще и маоисты. В Таиланде очень активны сепаратистские группировки исламистов, которые сражаются за создание отдельного государства на территории южных провинций страны. До появления ИГ, впрочем, их деятельность не была направлена против туристов и мирных жителей.
Однако радикальные идеи так и не получили массовой поддержки населения региона (599 млн человек, 8% жителей Земли) — люди веками мирно жили в многонациональном и многоконфессиональном обществе. Обретя независимость во второй половине XX века, некоторые страны особо акцентировали светский характер новых государств. Так, в Индонезии, чтобы затянуть нитки огромного многоконфессионального одеяла народов, появилась идеология Панча Сила, в которой хоть и провозглашается вера в единого бога, но подчеркивается необходимость цивилизованной гуманности в отношении тех, кто верит иначе. Этот же подход проявился в региональном Движении умеренных. Его основная цель — показать, что современные политические и социально-экономические модели могут быть адаптированы к нормам шариата и представлениям мусульман о государстве. В апреле 2015 года в декларации 26-го саммита АСЕАН был закреплен принцип «васатийя» («срединный путь», или «золотая середина»), положив начало Глобальному движению умеренных.
Если романтизировать все эти мирные устремления, может показаться, что в XXI веке радикальный ислам в ЮВА возникает просто из воздуха. На самом деле отдельные его очаги купировались силами авторитарных правительств. Но демократизация режимов уменьшила возможности силовых структур, а развитие коммуникационных технологий позволило террористам громко заявить о себе. Мощным сигналом для них послужили теракты сентября 2001 года в Нью-Йорке. Тогда множество местных организаций откликнулись на призыв «Аль-Каиды» (организация запрещена в РФ) бороться с влиянием Запада и с неверными. По размаху терактов особенно выделилась Индонезия. В 2002 году были взорваны два ночных клуба на острове Бали — из 202 жертв более 150 были иностранцами. Затем последовали теракты 2003 года в отеле JW Marriott и 2009 года — в отеле Ritz-Carlton в Джакарте.
Деятельность «Аль-Каиды» породила первую волну миграции мусульман из ЮВА на войну в Афганистане и в тренировочные лагеря Пакистана. И хотя на этих территориях Халифат не образовался, миграция имела огромные долгосрочные последствия: боевики получили боевой опыт, обросли международными связями и обрели финансовую поддержку. По всей видимости, развитие крупнейших террористических группировок Малайзии, Филиппин и Индонезии началось именно так.
Новый импульс им придало провозглашение ИГ в июне 2014 года. Этот проект изначально претендовал на международный охват, а последователям обещалась конечная битва с неверными и шанс установления международного Халифата.
Основная масса индонезийцев, уехавших на Ближний Восток, - люди среднего возраста
Юго-восточное измерение ИГ
В ЮВА раскинулся пояс лояльности ИГ: ему присягнули 19 организаций в Индонезии, пять в Малайзии и три на Филиппинах. Зоной особых интересов Халифата считается «треугольник Сулавеси — Минданао». Здесь пересекаются территории Филиппин, Индонезии и Малайзии и проживают беднейшие слои мусульманского населения. А еще именно в этом треугольнике сходятся основные коридоры поставок оружия, взрывчатых веществ и живой силы, которая стремится примкнуть к террористам.
Покинуть страну ради войны в Сирии смогли далеко не все. Считается, что из 30 тысяч иностранных наемников только 400–800 человек из стран АСЕАН присоединились к ИГ. Но попытки выехать на Ближний Восток предпринимали тысячи, снимались с мест сразу семьями. Кого-то остановили местные пограничники, кого-то задержали уже на турецкой или иорданской границе. Считается, что сложности с выездом в сирийский Халифат стали главной мотивацией для азиатских исламистов, чтобы начать джихад на родной земле.
Были и разовые теракты, и партизанские вылазки. Но, что интересно, особенно быстро террористические группировки начали разворачивать свою деятельность в интернете. На сегодняшний день в ЮВА выявлены более десяти тысяч экстремистских сайтов. В 2014 году около трех тысяч индонезийцев в социальных сетях выступили в поддержку ИГ (Индонезия — третья крупнейшая страна по числу пользователей Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)). На мастерскую пропаганду террористов откликаются не только глубоко верующие мусульмане и молодежь, но и образованная интеллигенция. Доклад Института исламских исследований и мира показал, что в крупнейших вузах Индонезии до 76% преподавателей поддерживают введение норм шариата, а 14% оправдывают насилие во имя исламских ценностей.
Даже индустрия моды пыталась заработать на событиях в Сирии. В течение нескольких месяцев 2014 года можно было приобрести мерч с символикой ИГ и «Аль-Каиды» брендов Zirah Moslem и Rezji Militant, в том числе через группы в Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена). Футболки с надписями «Мусульманское братство», «Борись за свободу до последней капли крови», «Моджахеды по всему миру» и другими продавались примерно по 80 тысяч индонезийских рупий (около четырех фунтов стерлингов).
Впрочем, террористические организации ЮВА оставили кровавую заявку на создание вполне реального и осязаемого эмирата «на земле». Еще в 2017 году в результате внезапной атаки боевики организаций «Абу-Сайаф» и «Мауте» практически захватили филиппинский город Марави и провозгласили Халифат. Они принялись расстреливать христиан и мусульман, отказавшихся примкнуть к террористам (либо тех, кто не смог прочитать строчки из Корана). Примечательно, что лидер ИГ Абу Бакр аль-Багдади вскоре пожаловал главе «Абу-Сайаф» Иснилону Хапилону титул эмира «Исламского государства» в ЮВА и призвал всех правоверных мусульман региона присоединиться к воюющим в Марави.
Полгода правительственные силы держали террористов в блокаде, пока не выдавили их из населенной местности. Боевые подразделения Филиппин, имевшие колоссальный опыт борьбы с партизанами в джунглях, оказались абсолютно неприспособленными к уличным боям, в ходе которых нивелировалось превосходство армии в авиации и бронетехнике. Чтобы уничтожить очаг Халифата, правительству пришлось впоследствии пойти на самые отчаянные меры: для борьбы на стороне власти президент Родриго Дутерте пытался привлечь боевиков из «Исламского фронта моро» и маоистов. И кстати, «Фронт моро» откликнулся на призыв.
А еще ситуация с Марави продемонстрировала, что сотрудничество стран АСЕАН в борьбе против терроризма существует только на бумаге. Ни одна из стран организации не направила помощь Филиппинам, концентрируясь на собственной территории, — подход, который выглядит по меньшей мере глупо в век трансграничной преступности. На призыв о помощи откликнулись США, Россия и Австралия, но решающую роль в некотором смысле сыграл Китай. Конец противостоянию в Марави положило убийство Иснилона Хапилона. Его подстрелили именно из китайской винтовки.
Китай действительно оказал Филиппинам серьезную материальную и военную помощь. Для КНР ставки в борьбе с терроризмом в ЮВА очень высоки. Это не только вопрос торговли и реализации проекта морского Шелкового пути, но и больная тема сепаратизма в Синьцзяне, где не менее воодушевленно, чем в ЮВА, отзываются на призывы ИГ. Такой деликатный для Китая вопрос напоминает о себе даже за пределами страны: в августе 2015 года два этнических уйгура совершили теракт в Бангкоке в качестве мести за сотрудничество Таиланда с Китаем при аресте и депортации уйгурских сепаратистов с тайской территории.
Маршруты возвращения боевиков из ИГ в ЮВА
Возвращение к «нормальной» жизни
Государства ЮВА пытаются фильтровать возвращенцев и депортантов с Ближнего Востока. Только за первую половину 2018 года в Индонезию вернулись более 500 человек, включая детей. По данным индонезийского Института политического анализа конфликтов (IPAC), большинство из них не только не воевали на стороне ИГ, но даже не смогли пересечь турецко-сирийскую границу, а среди тех, кто все-таки попал на территорию, контролируемую ИГ, многие вернулись добровольно и сейчас утверждают, что хотели всего лишь растить своих детей в стране, живущей по принципам шариата, а не воевать. Очевидно, что для всех этих категорий необходимы отдельные программы дерадикализации и интеграции в общество, но трудность как раз состоит в том, чтобы эти категории выявить.
Некоторые страны ЮВА уже выработали свои программы дерадикализации. Подход Сингапура и Индонезии основывается на психологической и идеологической работе с прибывшими и их семьями. Здесь подчеркивают важность реинтеграции таких лиц в общество на правах «своих», а не изгоев, и стараются создать условия, чтобы у них не было повода задуматься о возвращении к прежним убеждениям: выделяется финансовая помощь, предоставляется бесплатное образование для детей. В Малайзии же, наоборот, пошли по принципу сочетания «духовного» и «физического»: говорят, задержанных «убеждают» с помощью пыток. После терактов в Джакарте 2016 года в регионе повсеместно ужесточились антитеррористические законы, а полномочия силовых структур были расширены.
Теракты в странах Юго-Восточной Азии, 2014–2016 гг.
IPAC проанализировал истории 92 индонезийцев, вернувшихся с Ближнего Востока с января по апрель 2017 года. Интересно, что женщины продемонстрировали более радикальные взгляды, чем мужчины. Многие из них отказывались принести присягу Индонезии даже после того, как это сделали их мужья. Исследователи обнаружили, что духовный «долг» был далеко не единственной мотивацией: кто-то рассчитывал на новую работу, кто-то на лучшие условия жизни и образования для детей, а кто-то отправился за рубеж в поисках лучшего медицинского обслуживания.
Главной проблемой программ дерадикализации стало отсутствие правовой базы: легально принудить людей пройти эти программы подчас невозможно. В той же Индонезии люди, депортированные из Турции, не подпадают под закон о борьбе с терроризмом 2003 года, потому что не пересекали границу Сирии, хотя совершенно понятно, с какими намерениями они покидали страну. Другая проблема — отсутствие условий и финансирования для реализации программ. В 2017 году прибывших с Ближнего Востока разместили в приюте Хандаяни при министерстве социального обеспечения Индонезии, в котором содержались малолетние правонарушители. Уже скоро стало известно, что двенадцатилетний мальчик, вернувшийся с Ближнего Востока, заставил соседа-сверстника присягнуть ИГ. Впоследствии более умеренные мусульмане стали прислушиваться к своим радикальным «братьям по несчастью», а не к соцработникам.
Хорошо, что, проводя идеологическую работу, эти центры не пытаются дать альтернативу исламу, заманить светскими либеральными идеями, а занимаются разъяснением положений Корана, стремясь изменить искаженные представления о нем. И все же важнейшим фактором дерадикализации остается социальная среда, в которую вернутся мусульмане. Опасность состоит и в том, что на территории Индонезии, Малайзии и Филиппин существует формировавшаяся десятилетиями партизанская инфраструктура, а значит, инструменты для возобновления джихада всегда под рукой.
Дорога в легальную политику
Современным феноменом стало то, что теперь радикальный ислам и джихадизм захватывают «новые плацдармы», не прибегая к явному террору. Они поддерживают своих кандидатов, идущих в политику, манипулируют общественным мнением и оказывают влияние на общество через аффилированные организации. Яркий пример — выборы губернатора Джакарты в апреле 2018 года. Экс-глава столицы Индонезии, христианин, был одним из фаворитов гонки, пока не решил процитировать Коран в одном из своих публичных выступлений. На видео, распространившемся в сети, слова политика были представлены так, что общественность сразу обвинила его в богохульстве. В обычно довольно толерантной Джакарте прошли тысячные демонстрации мусульман, отразившие тренд на радикализацию и исламизацию общества. В результате этот кандидат выбыл из кампании. А конкуренты воспользовались ситуацией, причем решились на заигрывание с радикалами ради набора политических очков.
Так, Анис Басведан, бывший министр образования, относящий себя к умеренным мусульманам, встретился с лидером исламистской организации «Фронт защитников ислама», известной своими нападениями на людей, продававших еду в Рамадан, и тех, кто надевал костюм Санта-Клауса на Рождество. Позже такой же визит нанес президент страны Джоко Видодо. Глава государства понимает, что его позиции пытаются ослабить в преддверие грядущих президентских выборов в апреле 2019 года. Политики готовы угождать общественному настроению, даже если это подразумевает связь с радикальными исламистами.
Как финансируется терроризм в Юго-Восточной Азии
Несмотря на весь комплекс проблем и противоречий на Ближнем Востоке, в отношении к ИГ было довольно просто решить, что есть хорошо, а что плохо. Но если связанные с Халифатом террористы решатся на смешение своей идеологии и большой политики, продолжат пропаганду в Сети и в сфере образования, мы получим уже новый штамм терроризма из ЮВА. Вероятно, исламистам уже не придется захватывать территорию, чтобы основать свое государство. Они могут получить власть с помощью стандартных демократических процедур. В Северной Африке и на Ближнем Востоке с трудом остановили эту угрозу только авторитарными методами. Так что выбор для юго-восточных государств непрост.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl