Вышиванка
Моду на вышитые рубашки вот уже более полувека упорно приписывают Никите Хрущёву. Между тем он к ней имеет весьма скромное отношение.
Начнём с того, что расхаживать в вышитой рубахе, неважно, в её русском, белорусском, украинском, мордовском или ином варианте, начали задолго до революции, и далеко не только в сёлах. Чуть ли не с конца XVIII века в дворянских домах маленьких мальчиков нередко наряжали в национальный костюм, включавший непременно вышитую рубашку. «Народные» сорочки, расшитые шелками, обожали славянофилы, считавшие возвращение к допетровскому костюму важной вехой на пути к пересмотру наследия царя-реформатора, поиску национальной идентичности, формированию подлинного русского мировоззрения и характера.
Зародившееся в 1860-е годы народническое движение с его комплексом вины перед угнетёнными крестьянами требовало «опрощения»: отказа от изысканных блюд и сигар, дорогой одежды и развлечений. Вслед за разночинной интеллигенцией прогрессивные аристократы тоже увлеклись народными одеждами, так что барыни расхаживали летом в сарафанах, а рубахи с вышивкой, похожие на артистические блузы, превратились в домашнее платье не только писателей, художников и учёных, но и помещиков, носителей благородных титулов графов и князей.
Вышитые сорочки разных видов, купеческие шёлковые и простонародные, русские и украинские, замелькали на страницах литературных произведений: в них расхаживали герои Бунина, Чехова и Толстого, не говоря уже о самих писателях и поэтах. Не только близкие к народу Максим Горький, Леонид Андреев, Сергей Есенин и Сергей Городецкий, но и Михаил Кузмин сделали вышитую сорочку маркером определённого творческого этапа.
Что уж говорить об украинских писателях, для которых со времён Тараса Шевченко, и в Петербурге в домашней обстановке предпочитавшего национальный наряд, вышиванка стала ещё и высказыванием. Владимир Винниченко и Владимир Короленко не отказывали себе в вышитых рубашках ни русского, ни украинского типа.