Орловский дуплет
Особую сложность при атрибуции старинных портретов представляют изображения отставных военных. Это легко понять даже на современных примерах. Одно дело, когда мы видим ветерана в мундире со всеми орденами и медалями. И совсем другое — когда он в пиджаке лишь с планками на кармане. В XIX веке ветераны тоже не всегда заказывали парадные портреты.
Несколько лет назад мне посчастливилось ознакомиться с прекрасным собранием живописи Литературного музея Института русской литературы Российской академии наук — знаменитого Пушкинского Дома в Петербурге. Как было записано в его положении, утверждённом Николаем II в 1907 году: «В задачи Пушкинского Дома входит собирание и хранение всего, что касается А. С. Пушкина, как писателя и человека, а равно жизни и деятельности других представителей Русской изящной словесности». С тех пор многим поколениям образованных людей близки строки Александра Блока, написанные сто лет назад:
Имя Пушкинского Дома
В Академии Наук!
Звук понятный и знакомый,
Не пустой для сердца звук!
Бурные события ХХ века, выпавшие на долю Петербурга — Петрограда — Ленинграда, прошли сквозь судьбу Пушкинского Дома. Несмотря на все испытания, его сотрудники спасли и сберегли бесценные реликвии русской литературы. В том числе большой иконографический фонд — портреты поэтов, писателей, издателей, а также их современников. Среди последних оказались несколько картин без точных названий, которые и стали предметом моего изучения.
Первый же портрет поставил меня в тупик. До революции он принадлежал Петру Михайловичу Раевскому — правнуку знаменитого героя Отечественной войны 1812 года. Лихой кавалерийский офицер, участник Первой мировой войны Пётр Раевский не принял новую власть. Он служил в белой армии, затем эмигрировал и умер в Ницце в 1970 году. Кстати, его портрет в белом ментике очень популярен, и его любят публиковать к месту и не к месту.
После бегства Раевских за границу все их фамильные портреты из особняка на Сергиевской улице в Петрограде были переданы Пушкинскому Дому. Интересующую нас картину приняли в 1920 году на хранение как «Портрет Бороздина». Эта фамилия, видимо, появилась из-за того, что среди предков Петра Раевского персонажу портрета больше всего подходил его прадед — отставной генерал Михаил Михайлович Бороздин. Однако это неверно, поскольку он имел другие и более высокие награды.
На портрете 1830-х годов изображён седой пожилой мужчина во фраке с орденами Святого Георгия и Святого Владимира 4-го класса в петлице. Белый Георгиевский крест сразу подсказывает, что за плечами у старика военная служба. Рядом с орденами приколота неуставная пряжка (предтеча современных планок), на которой можно разобрать две медали — золотую для офицеров, состоявших в земском войске (ополчении) 1807 года, и бронзовую для дворянства в память Отечественной войны 1812 года. Вторая медаль указывает, что портрет написан не ранее 1816 года, когда такие медали стали вручать. При этом на шее ветерана ещё архаичный крест ордена Святой Анны 2-й степени с алмазами. В августе 1815 года эти кресты заменили новым уменьшенным вариантом. Прежние «павловские» кресты донашивали старики, доживавшие свой век в провинции. Князь Пётр Вяземский считал чудачеством, что его знакомый Александр Офросимов в 1820-х годах всё ещё носил «вроде иконы» на шее свой старый анненский крест «непомерной