Что такое гастрономический жанр в кино и с чем его едят
15 июня в прокат выходит испанское гастрономическое драмеди «В ожидании Дали», в котором изящно переплетаются мотивы двух искусств — изобразительного и кулинарного. «Сноб» окидывает взглядом историю жанра и прослеживает путь еды в истории кино
Немая эпоха
Зачинатели кинематографа братья Люмьер в течение нескольких лет до премьеры одного из первых фильмов в истории — «Прибытия поезда на вокзал Ла-Сьота» — старательно набивали руку в работе с пленкой и камерой и документировали окружающую действительность. Среди сценок из повседневной жизни, запечатленных братьями, сохранился Repas de bébé (фр. «Завтрак младенца»). В этой 45-секундной короткометражке 1895 года Огюст Люмьер в компании жены кормит с ложечки свою маленькую дочурку. Сегодня мы причислили бы эту трогательную фиксацию на пленке досужего семейного ритуала к самому обычному home video, коими полнятся семейные архивы и соцсети. Однако в контексте истории кино «Завтрак младенца» является, возможно, первой «ролью» еды на экране — простой, узкой, сводящейся к простому документированию.
В первые десятилетия существования кино еда на экране этой служебной функцией и ограничивалась. Претендовать на большее ей мешала техническая ограниченность в средствах кинематографа, бьющая по его выразительности. К примеру, крупный план, который позволил бы зрителю хорошенько разглядеть еду, получил распространение только в 1920-е годы. Кулинарные сцены в немом кино выглядели довольно скудно и не имели потенциала метафорических образов. Единственная их цель состояла в том, чтобы создать юмористический эффект и вызвать у публики смех.
Так, например, короткометражка 1898 года How Bridget served the Salad Undressed стала примером, вероятно, первой кулинарной комедии, основанной на популярной в США в конце XIX века серии анекдотов о недалекой Бриджит Маккин, иммигрантке из Ирландии, работающей прислугой. Сюжет обыгрывает неловкий каламбур: Бриджит просят подать the Salad Undressed, то есть незаправленный салат, а она, восприняв фразу буквально, приносит его неодетой. Эта шутка при всей незамысловатости содержит богатый исторический подтекст и подчеркивает разницу социального происхождения Бриджит и хозяина дома, невольно рассказывая об отношении к иммигрантам в ту эпоху и характерном для нее неполиткорректном юморе.
Другим запоминающимся примером использования еды в контексте сюжета в эпоху немого кино стала «Золотая лихорадка» (1925) Чарли Чаплина, в которой его культовый персонаж, Маленький Бродяга, отправляется на золотые прииски на Аляску. Спасаясь от снежной бури, он оказывается заперт в одной лачуге с другим старателем — Большим Джимом. Доведенному голодом до грани безумия Джиму является галлюцинация: вместо Бродяги ему чудится огромная, аппетитная курица. Так Чаплин не только продемонстрировал подросшие возможности киноязыка, воспользовавшись приемом наложения кадров, посредством которого Бродяга эволюционировал в курицу, но и с помощью комедии рассказал о случаях каннибализма среди золотоискателей.
Символ консюмеризма и инструмент социальной критики
Долгое время стать чем-то большим, чем просто съемочным реквизитом, еда не могла по вполне объективным причинам. С одной стороны, отсутствие цвета в фильмах на массовом уровне вплоть до 1940-х не позволяло снимать еду красиво. С другой — кино как искусство в высшей степени социальное подобного запроса не ощущало. В скудное гастрономически и богатое на треволнения межвоенное время зрителям было не до кулинарных изысканий.