Алексей Пивоваров — о новой журналистике, старом НТВ и скандале с "Норникелем"
Журналист, продюсер, создатель YouTube-канала "Редакция" пришел в рубрику «Диалоги» на Esquire Weekend 5 июня. Алексей рассказал главному редактору Esquire Сергею Минаеву о том, зачем объяснять интернет-аудитории, казалось бы, очевидные вещи, как оправиться после профессионального провала, почему фильмы про маньяков и воров в законе нравятся пользователям YouTube и зачем вообще переставлять телеформаты на рельсы цифровизации.
Я с удовольствием посмотрел твой выпуск про Познера, мы об этом отдельно поговорим. Но сначала задам вопросы твоих зрителей. Первый: как устроена «Редакция» сейчас? Когда она начиналась, я помню, мы с тобой обсуждали — там были ты да я, да мы с тобой. У тебя был план, что это будет не очень большое предприятие. Что из себя представляет «Редакция» сейчас?
Нас сейчас 25 человек, как ни кошмарно это звучит для меня как для работодателя. Я не знаю, хорошо это или плохо. Есть же известная теория, что, какую бы ты должность ни занял, куда бы тебя судьба ни забросила, ты будешь воспроизводить те паттерны, к которым привык. Вот я везде воспроизвожу старый НТВ и «Информационную редакцию», не совсем в чистом виде, но я понимаю, как должна работать редакция или группа людей или YouTube-канал, который хочет реагировать конвейерно на актуальные события. 25 человек — многовато, откровенно говоря, но меньше никак, потому что у нас три линейки в неделю. Соответственно, по вторникам — спецреп, по четвергам — основной выпуск, в воскресенье — «Редакция. News».
Ты в кадре сколько раз в неделю?
Два раза точно. В четверг мой выпуск и в воскресенье, само собой. Пока так. Надеюсь, будет меньше к концу года.
Каким образом вы выбираете темы? Я имею в виду не новости — с ними все понятно, — а монументальные темы вроде разгона НТВ.
Они рождаются сами собой, из воздуха. Это наименее структурированный процесс в нашей работе. Я всегда стремлюсь все структурировать, чтобы мы работали как небольшая корпорация, — это очень важно. Но придумывание тем — самая креативная и некаталогизированная часть работы. Я предлагаю идею, начинаем обсуждать, понимаем, что такое не снимем, но снимем другое. Потом из куска мрамора под названием "идея" выпиливается то, что получим в сухом остатке. Много приходится отпиливать.
Сколько времени у тебя занимает подготовка такой темы?
От момента придумывания до момента выкладки выпуска месяца три — это для нас много.
То есть сейчас ты работаешь над выпуском, который покажешь в сентябре?
Да, начали снимать выпуск, который выйдет осенью. Большое достижение, что мы готовимся вот так задолго, потому что, когда от тебя требуется быстрая реакция на событие, нетрудно попасть в ситуацию "неделя в неделю" — когда на все про все есть всего семь дней, и если мы не успеем, то в четверг выходить будет не с чем. Это плохая практика, мы от нее последовательно уходим.
Сколько времени у тебя занимает «Редакция»? Выходные берешь?
Это дело всей жизни, его невозможно измерить рабочими часами. Нет ни одного дня, когда бы я вообще не занимался «Редакцией». Объемы, конечно, разные, но каждый день я собираю рубрику «News дня», которая у нас в Telegram-канале выходит. И точно каждый день я что-то редактирую и участвую во всех процессах. Плюс у меня съемки почти каждый день и студийные подводки. То есть "Редакция" полностью включена в жизненный процесс. Я не разделяю работу и хобби. До "Редакции" разделял — на вертолете летал. Я понял, что если ты хочешь что-то сделать круто, то надо занимается только этим. Дело, с большой буквы «Д», не прощает измены, как ревнивая жена.
Это правда. Зачем ты сделал новостной формат? Тебя тянет воспроизводить информационное вещание НТВ?
Мне всегда казалось, что на YouTube формат должен зайти. Я — человек, выросший в информационных редакциях, и у меня есть зуд на быстрое осмысление событий. Мы сразу поняли, что этот зуд надо претворить в какой-то формат. Мы его придумали позапрошлой осенью, и он вишь как влетел. За нами все пошли.
А в связи с новостями у тебя много звонков от, назовем это, благодарной публики? Из корпораций, министерств и ведомств?
Как ты, наверное, знаешь, время звонков в прошлом. Сейчас все пишут. Поэтому — нет. Звонков нет вообще, но среди благодарной аудитории есть некоторое количество людей, которых я тоже не всегда понимаю. То есть они сигнал доносят или свое мнение сообщают?
Есть же магическая фраза — кто не в нашем бизнесе, ее не знает, — она начинается: «Старичок, есть мнение…» Да? У кого есть это мнение?
Да, вот я даже переспрашиваю иногда этих людей: «Это тебе кажется или это «есть мнение» — твое мнение?» Они сливаются, не отвечают напрямую. Иногда пишут, что «зря», «не надо было», «это за флажками». Я говорю: «Ну как? Но почему?» — «Не-не, ты имеешь право, я просто свое мнение сказал».
Но на всякий случай ты должен знать, что был за флажками.
Как человек, поработавший в информационных корпорациях значительную часть жизни, я поначалу испытал стресс, так как все время думал: «А это можно говорить? Это ок или не ок? Надо позвонить. Как некому звонить? А где мой Владимир Михайлович?» (Владимир Михайлович Кулистиков — гендиректор НТВ с 2004 до 2015 год. — Esquire). Но у нас нет никаких кураторов, нет цензуры — только мое представление о профессионализме, которого мы придерживаемся.
А с кем бы ты не стал делать интервью? Про кого бы не стал рассказывать?
Нет никого, с кем бы я не стал делать интервью. Есть определенные профессиональные принципы, за которые я не стану выходить. Их надо обсуждать на конкретном примере. Если абстрактно, то все банально: предоставление слова всем сторонам, собственная отстраненность, объективизм — не говорим «объективность», потому что в жизни нет ничего «объективного». Но когда доходит до дела, возникает много вопросов. Конкретный кейс: Саша Сулим делает выпуск про ангарского маньяка. Мы это обсудили и поняли, что снимем историю про хороших людей, хороших ментов, которые вопреки системе поймали злодея. И сам этот нелюдь в фильме присутствует не как главный герой, а как зло, которое победили хорошие парни. Почему я считаю, что у Ксении Анатольевны не получилась история с Моховым? Потому что это некоторым образом «Дом-2» про маньяка».
История «оступившегося» человека.
Не знаю, оступившийся — не оступившийся. Он у нее главный герой. Там не было ни слова про борьбу добра со злом, ни слова про необходимость жертвы говорить, про то, что это не стыдно. Понимаешь?
Более того, там были вещи, которые дисконтировали трагедию. Когда он говорил: «Я могу два раза за ночь». Она: «Что? Два? А три можете?» Понимаешь, о чем я говорю? Это вкусовщина, которая разбавляет трагедию.