Путь к углеродной нейтральности
Какую роль будет играть сельское хозяйство в декарбонизации экономики
Декарбонизация экономики и стремление к углеродной нейтральности — одна из целей России до 2050 года. Агросектор вряд ли станет драйвером этого процесса, однако инвестиции в устойчивое развитие становятся необходимостью. В перспективе предприятия, которые сделают ставку на создание низкоуглеродного бизнеса, могут иметь преимущества на внешнем рынке. Кроме того, новой нишей сектора может стать торговля квотами на выбросы CO2.
В октябре прошлого года правительство утвердило Стратегию социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Ее цель — достижение углеродной нейтральности при устойчивом росте экономики. Реализация климатических проектов должна начаться с этого года: в стране предстоит внедрить более щадящие с экологической точки зрения решения, а также увеличить поглощение парниковых газов лесами и другими природными экосистемами, кроме того, необходимо перейти к сбору и переработке углекислого газа. Крупнейшие предприятия с выбросами свыше 150 тыс. т эквивалента углекислого газа в год начиная с 2022-го будут обязаны предоставлять углеродную отчетность, первые результаты которой появятся в 2023 году.
Согласно исследованию «Битва за климат: карбоновое земледелие как ставка России», которое подготовили Высшая школа экономики (ВШЭ), «Сколково» и Международный центр конкурентного права и политики стран БРИКС, у России есть все шансы стать одним из ключевых мировых поставщиков проектов по генерации единиц сокращения выбросов углерода.
В среднесрочной перспективе суммарный экономический эффект от продажи эмиссионных квот может превысить $50 млрд в год при цене одной тонны CO2 на уровне $40, оценили авторы исследования.
Летом прошлого года президент Владимир Путин в ходе Петербургского международного экономического форума отметил, что для решения глобальных климатических проблем недостаточно сократить объемы выбросов. Для достижения углеродной нейтральности важно также поглощение парниковых газов из атмосферы. «И здесь наша главная задача — научиться улавливать, хранить и полезно использовать углекислый газ от всех источников, — сказал глава государства (цитата по ТАСС). — Буквально на наших глазах создается целая индустрия, принципиально новый рынок, где будут обращаться так называемые углеродные единицы. Это своего рода актив, который характеризует объем поглощения вредных выбросов в атмосферу участком земли или лесом». В силу естественных природных преимуществ Россия может занять особое место на глобальном рынке углеродных единиц, уверен Путин.
Один из способов генерации единиц сокращения выбросов — развитие карбонового земледелия (практики восстановительного, или регенеративного, земледелия). Суть этого метода заключается в увеличении уровня почвенного углерода и снижении темпов его потерь в результате дыхания и эрозии почвы. Для этого, в частности, предполагается минимальная или нулевая обработка почвы, высевание покровных агрокультур и агрокультур с мощной корневой системой, мульчирование и т. д.
Роль агросектора преувеличена?
Опрошенные «Агроинвестором» эксперты неоднозначно оценивают значение сельского хозяйства в декарбонизации экономики, равно как и масштаб проблемы выбросов парниковых газов отраслью. По словам к.э.н., ведущего научного сотрудника Центра агропродовольственной политики ИПЭИ РАНХиГС Антона Строкова, агросектор не играет почти никакой роли в декарбонизации российской экономики, да и эмиссия парниковых газов по сравнению с сектором энергетики здесь небольшая. Если общие выбросы парниковых газов в России в 2019 году (последние доступные данные на 24 января) были на уровне 2,1 млрд т СО2-эквивалента, то вклад сельского хозяйства не превышал 5 %, или 0,1 млрд т. Для сравнения, эмиссии сектора энергетики достигали почти 1,7 млрд т, следует из Национального доклада о кадастре антропогенных выбросов из источников и абсорбции поглотителями парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом (далее — Нацкадастр), подготовленного Институтом глобального климата и экологии.
«Основные поглощения парниковых газов происходят на землях, занятых лесами. Поскольку их площадь примерно в пять раз больше, чем сельхозземель, то и поглощения CO2 на территории лесов потенциально тоже выше», — говорит Строков. Согласно Нацкадастру, в 2019 году леса поглотили около 660 млн т CO2-эквивалента, тогда как выбросы возделываемых земель (по сути, пашен) составили почти 66 млн т. «Сенокосы и пастбища пока являются “нетто-поглотителями” в размере 7,5 млн т СО2-эквивалента. Однако если внимательно исследовать их динамику, то видно, что в 1990 году они были нетто-эмитентами и производили эмиссию 50 млн т СО2. Таким образом, в целом сельское хозяйство по природе своей больше эмитент, нежели поглотитель парниковых газов, — рассуждает Строков. — При этом вклад сельского хозяйства и в эмиссию, и в декарбонизацию (в значении “поглощение парниковых газов”) в России пока незначителен».
По данным за 2019 год, выбросы парниковых газов от сельского хозяйства составляли около 6,8 % от общего объема выбросов в России без учета землепользования и лесного хозяйства. Таким образом, отрасль, с одной стороны, является достаточно значимым источником выбросов, с другой — очевидно, что снижение выбросов парниковых газов в агросекторе не окажет масштабного воздействия на общероссийские показатели, считает аналитик Института комплексных стратегических исследований Наталья Чуркина.
Руководитель Центра экономического прогнозирования Газпромбанка Дарья Снитко скептически относится к большинству широко обсуждаемых инициатив по участию сельского хозяйства в глобальном снижении выбросов парниковых газов. «Во-первых, учет выбросов в большинстве исследований вызывает вопросы. Компании агросектора должны активно отстаивать свои позиции и активизировать усилия по корректировке учета негативных эффектов, которые относят на Россию, — настаивает она. — К примеру, Еврокомиссия приводит данные, что 10 % выбросов метана приходится на рисоводство. Как это посчитали? Через замеры выбросов на модельных полях в нескольких странах, а затем расчеты были экстраполированы на посевы риса в других государствах. В итоге рекомендовано применять одинаковый коэффициент выбросов для производителей риса в России и Китае, что, мягко говоря, вызывает вопросы, потому что технологии возделывания разные». Игнорировать «зеленую» повестку отечественным компаниям нельзя, но нужно включить ее в стратегию и обязательно занять активную позицию в обсуждении мер по регулированию выбросов отраслью, добавляет эксперт.
Пока всеобщая повестка декарбонизации национальных экономик требует скорее осмысления в части «а кому это нужно», говорит старший руководитель проектов направления «Оценка и финансовый консалтинг» группы компаний SRG Татьяна Козлова. Ведь все исследования выбросов проводятся очень однобоко, и возникает вопрос о больших деньгах, которые на этой повестке могут заработать окологосударственные фонды, или возможны преференции для «своих», входящих «в тренд декарбонизации экономики». «По сути, Европейская повестка декарбонизации за счет сборов с импортеров-нарушителей (с 2023 года ЕС планирует ввести углеродный налог на импортную продукцию, производство которой связано со значительными выбросами парниковых газов) больше напоминает вымогательство для защиты европейских производителей и финансирования дальнейшего процесса декарбонизации», — думает она.
Сельское хозяйство, включая рыбоводство и рыболовство, а также лесное хозяйство, — один из главных эмитентов парниковых газов, отмечает директор по аграрной политике НИУ ВШЭ Евгения Серова. Однако, в отличие от других, эта отрасль не только эмитирует эти газы, но и секвестирует их. «Кроме углекислого газа, который образуется в результате обработки земли и гниения пищевых отходов, сельское хозяйство, в частности сектора, работающие с КРС, выделяют очень много метана, который не секвестируется, — добавляет она. — Пока очень мало исследований, которые бы рассчитывали баланс эмитирования и секвестирования газов. При этом основной декарбонизатор — лес, но расширение сельскохозяйственных земель в мире преимущественно идет за счет лесных территорий».
Россия является четвертой в рейтинге стран по выбросам углекислого газа: показатель выбросов почти в семь раз меньше, чем у лидирующего Китая, и в три раза ниже, чем у США, сравнивает Козлова. «Агросектор занимает не такую значительную долю в выбросах по сравнению с энергетикой, добывающими секторами и транспортной отраслью. Поэтому основной упор в России делается на снижение выбросов именно в энергетике за счет увеличения доли возобновляемых источников энергии, — комментирует она. — Тем не менее, по оценкам профильных мировых институтов, выбросы в агросекторе и лесном хозяйстве за последние 50 лет удвоились, и пока ожидается, что они продолжат расти, хотя и более низкими темпами». По мнению Козловой, локомотивом декарбонизации агросектор в ближайшие годы точно не будет: строительство новых животноводческих ферм и тренд на расширение пахотных земель, по первым оценкам, не способствует снижению выбросов.