Подделай сам
Как мокьюментари смеялся над жизнью, а жизнь посмеялась над мокьюментари
Псевдодокументальное кино, когда-то лихо бросавшее вызов нашим представлениям о реальности и подтачивавшее наше доверие к авторитетным источникам, в эпоху постправды и фейковых новостей теряет свои родовые признаки: отличить правду от лжи на экране не в состоянии уже практически никто. Пока мокьюментари окончательно не стал докьюментари, Weekend вспоминает его славную историю и рассказывает, как некогда всесильный жанр дошел до самопародии.
Глава первая, в которой на границе Швейцарии и Италии находят деревья, на которых растут макароны
«Урожай спагетти». BBC, 1957
Жанр мокьюментари, псевдодокументального кино, сделанного по всем правилам кино документального, родился из шутки. 1 апреля 1957 года около 8 млн зрителей BBC посмотрели трехминутный новостной сюжет о том, как в северной части Швейцарии отмечают традиционный праздник урожая: в кадре местные жители воодушевленно снимали с деревьев спагетти. Сюжет, незамысловато называвшийся «Урожай спагетти», принято считать первым в истории мокьюментари. Справедливости ради нужно отметить, что за 20 лет до того начинающий режиссер Орсон Уэллс попытался сделать нечто похожее в радиопостановке «Войны миров», которую он для CBS переписал в жанре сводки новостей о приземлении космического корабля в Нью-Джерси. Но тогда авантюра не удалась — у передачи были низкие рейтинги, а знаменитая паника среди слушателей оказалась газетной уткой. У BBC все получилось.
Невинная по нынешним временам шутка была разыграна на невинном же послевоенном британском зрителе, который и слова-то такого не знал. После трансляции телеканал завалили звонками с вопросами о том, где можно купить черенки удивительного дерева. Сюжет делали лучшие люди британского телевидения: первый военный корреспондент BBC Ричард Димблби, освещавший высадку войск союзников в Нормандии и освобождение британскими войсками концентрационного лагеря Берген-Бельзен, и оператор Чарльз де Ягер, который в войну работал во Франции и был первым английским оператором, поехавшим снимать сводки новостей за границу. Несмотря на то что телевизионный эпизод был придуман де Ягером и Димблби по мотивам детской присказки про «лапшу на деревьях», предприятие не было просто первоапрельской шуткой. Создателей явно беспокоила растущая популярность телевидения, его стремительный сдвиг в сторону чистой развлекательности и привлечения аудитории любой ценой. «Урожай спагетти» должен был стать проверкой зрителей на способность к критическому мышлению, и зрители ее триумфально провалили.
Эксперимент BBC западная пресса до некоторых пор называла «самым отвязным розыгрышем, который может позволить себе уважаемый канал», и после него мокьюментари почти не появлялся на телевидении — там царила пропагандистская журналистика, не слишком ценившая шутки. Именно на борьбу с ней и вышло первое поколение режиссеров мокьюментари, мобилизовавшееся в период Карибского кризиса и войны во Вьетнаме.
Глава вторая, в которой Советский Союз наносит ядерный удар по Великобритании
«Игра в войну». Режиссер Питер Уоткинс, 1965
В 1965 году, спустя три года после Карибского кризиса и спустя год после очередной эскалации войны во Вьетнаме, в результате которой Конгресс США проголосовал за право Америки при необходимости начать бомбардировки Северного Вьетнама, английский режиссер Питер Уоткинс снял фильм, вошедший в историю как первый и пока последний мокьюментари, награжденный «Оскаром» в категории «лучший документальный фильм». Постановочная «Игра в войну», снятая в жанре военного репортажа и демонстрировавшая зрителю ужасы третьей мировой, по мнению одного из киноакадемиков, представляла собой «несомненный шедевр журналистики и политического анализа».
По сюжету Советский Союз наносит ядерный удар по Великобритании. Закадровый голос сообщает, что США начали бомбардировку Китая и объявлена новая мировая война, съемки обгоревших трупов и разрушенных городов перемежаются интервью с местными жителями. В 1965 году подобное развитие событий казалось настолько реальным, что заказавшая фильм BBC отказалась от трансляции, опасаясь спровоцировать массовую панику. Положив фильм на полку (впервые в Англии «Игра в войну» выйдет в 1985 году — в сороковую годовщину бомбардировок Хиросимы и Нагасаки), киночиновники, впрочем, не препятствовали его международному прокату. Фильм стал абсолютным хитом в погруженной в параноидальные настроения Америке, а сам Уоткинс — одним из главных героев антимилитаристского движения. Дошло до того, что в 1969 году Джон Леннон назвал Уоткинса одним из вдохновителей своего постельного протеста против войны во Вьетнаме. Сам Уоткинс, впрочем, был настроен более чем воинственно: в многочисленных интервью он прямо обвинял современное ему телевидение в разжигании милитаристских настроений и дезинформации граждан относительно гонки вооружений (что характерно, в «Игре в войну» среди гражданского населения войну поддерживали исключительно официальные представители церкви).
«Игра в войну» стала первым в ряду масштабных выступлений мокьюментари против журналистики, но за следующие 55 лет уоткинсовской убедительности не добился никто. Ночного кошмара, сравнимого по интенсивности со страхом послевоенной Европы перед новой мировой войной, новые поколения кинематографистов не обнаружили и сосредоточились на проблемах мирного времени.
Глава третья, в которой школьник разводит костер под проливным дождем и предотвращает одну из крупнейших железнодорожных катастроф в истории Ирана
«Ночь, когда шел дождь». Режиссер Камран Ширдель, 1967
Документальный репортаж о мальчике из деревни Ламланг на севере Ирана, который в 1967 году поджег свою куртку на размытых дождем железнодорожных путях и тем самым предотвратил крушение пассажирского поезда с сотнями людей, по плану Министерства культуры Ирана, заказавшего сюжет, должен был стать духоподъемным фильмом о народном подвиге. Вышло иначе. Вместо патриотической агитки 29-летний режиссер Камран Ширдель снял сорокаминутный фильм, который станет вехой в истории документального и псевдодокументального кино.
Приехав в Ламланг, Ширдель быстро выяснил, что история, украшавшая все передовицы тегеранских газет, отражала лишь одну из версий происшествия. Всем остальным версиям он посвятил фильм «Ночь, когда шел дождь». Был ли на самом деле мальчик, был ли на самом деле дождь, были ли на самом деле пассажиры на том самом поезде, и если да, то сколько,— на все эти вопросы у местных жителей и чиновников были разные ответы. Их интервью, полностью противоречащие друг другу и официальному мифу о ребенке-спасителе, и стали основой фильма, сделанного по всем правилам синема-верите: режиссер красиво расставлял героев в кадре, доводил их до нужного эмоционального состояния и лишь затем предоставлял слово. По мере развития событий герои фильма, распаленные режиссером, начисто теряли связь с реальностью: начинали врать напропалую, «неожиданно вспоминая» сказочные подробности дела, так что зритель уже не верил никому. Снятый в неуловимо издевательской репортажной манере документальный фильм о том, что документальный фильм в принципе невозможно снять, а само понятие правды надо отменить за ненадобностью, разумеется, тут же был запрещен к прокату цензурой, а сам Ширдель остался без работы. До сих пор, впрочем, не ясно, на что рассчитывали заказавшие фильм чиновники: Ширдель, первый иранец, закончивший Римскую киношколу, учился у Антониони и Пазолини, дружил с Бертолуччи, работал вторым режиссером у Джона Хьюстона — и явно был сомнительным кандидатом для съемок пропагандистского кино.