Не очень молодой рассерженный
История Линдсея Андерсона и английского «свободного кино»
7 этом году кино отмечает столетие Линдсея Андерсона, уникального автора, изменившего британское послевоенное кино. Он придумал, описал и стал частью британской новой волны — «свободного кино» (free cinema),— стоял за спиной «молодых рассерженных людей», ставил спектакли в royal court, писал о кино (одна из самых важных его работ — монография, посвященная великому Джону Форду), он описал революцию 1968-го в своем «Если…» и всю жизнь пытался делать кино так, чтобы изменить людей к лучшему. «Грош цена тому искусству, которое не хочет изменить мир»,— сказал он когда-то и никогда не отступал от этого принципа. Но мир всегда слушал его вполуха, называя слишком желчным и пеняя на излишне воинственный настрой. Но он был романтиком и никогда не извинялся.
Свободное кино
«Эти фильмы не сделаны вместе и созданы без плана показать их вместе. Но когда они оказались рядом, мы почувствовали, что у них есть общая позиция. Это вера в свободу, в значение людей и в примечательность повседневности. Как кинематографисты мы верим, что: Фильм не может быть слишком личным. Говорит образ. Звук дополняет и комментирует. Размер не имеет значения. Совершенство не может быть целью. Позиция означает стиль. Стиль означает позицию. Наша позиция подразумевает веру в свободу, в важность людей и значительность каждодневного».
Этими распечатанными красным на скромных листочках словами 5 февраля 1956 года в лондонском Национальном киноцентре началась самая тихая из кинематографических революций — британская. Показы организовал куратор центра Карел Райс, а манифест сформулировали режиссер и критик Линдсей Андерсон и студентка кино Лоренца Маццетти. Это не манифест сюрреалистов, не французская новая волна, не датская «Догма». Сегодня о «свободном кино» — Free Cinema, как назвали серию показанных тем вечером короткометражных фильмов,— говорят разве что профессионалы. Да и те как будто не в состоянии разглядеть новаторства в этих намеренно скромных, вглядывавшихся в повседневную жизнь документальных работах.
«„Свободное кино”? И где же, скажите, тут свобода? „Восстань! Восстань!”» — требовал от британского кино Линдсей Андерсон в своей программной статье, напечатанной в том же году в Sight & Sound, но в фильмах Free Cinema не чувствовалось никакого бунта. Вот ярмарочные аттракционы и зеваки («О, страна мечты», 1953), вот парочка глухих докеров («Вместе», 1956), вот танцы («Мамочка не разрешает», 1956), вот железнодорожники-северяне признаются в любви к своим старым паровозам («Машинисты», 1959), а вот эмигрант-венгр впервые выходит в Лондон из лагеря для беженцев («Убежище Англия», 1959) — все обычное, понятное, привычное. Это была просто жизнь, увиденная глазами дилетанта, ребенка, нового человека. Если эти фильмы и шокировали чем-то, то технической скромностью: снимали на 16-миллиметровую, часто списанную (так дешевле) пленку ручными камерами Bolex (максимальная длина плана была 22 секунды — настолько хватало завода пружины), никакой синхронизации звука не было. Чтобы вырваться за пределы суровых технических ограничений, требовался особый взгляд или, как писал в общем манифесте Андерсон, «позиция».
Рассерженное время
Англия середины пятидесятых была идеальной точкой во времени и пространстве для формирования этого нового видения. Сама история предоставила возможность для тихой революции. Десять послевоенных лет страна-победитель потратила на попытки сохранить свой статус империи, на выплату военных займов американским кредиторам и на перезапуск буксующей экономики. Желание восстановиться, ничего не меняя по сути, обернулось своего рода параличом — Британия теряла колонии, тратила колоссальные средства на гонку вооружений, едва сводила концы с концами и прощалась с титулом сверхдержавы.
Важной точкой стал кризис 1956-го, когда национализация Суэцкого канала Египтом скомпрометировала имперские амбиции правых. На левом фланге царил хаос, порожденный советскими танками в Венгрии. Коммунисты-догматики в Европе с открытым ртом следили за разоблачениями сталинской политики. Запрос на обновление левой идеи заставлял молодых британцев искать вдохновение не где-то в тридевятом царстве, а в самих себе. В Royal Court в 1956-м ставили «Оглянись во гневе» Джона Осборна.