Об опасных связях читателя и книги

WeekendРепортаж

Чужая шкура

Мария Степанова об опасных связях читателя и книги

Фото: National Gallery

Чтение, погружение в созданную другим реальность, даже поверхностное и прерывистое, тем более глубокое, не может пройти для читающего бесследно. Вам никогда не удастся выйти из текста тем же человеком, который в него входил

Вот Анна Каренина со своим красным мешочком садится в поезд и едет из Москвы в Петербург; я уже начинала так какой-то текст, но от красного мешочка и его судьбы так просто не отделаешься. У Анны с собой английский роман, который она не стала бы открывать, но в вагоне ничего интересного не происходит. Поэтому на ручке кресла укрепляют специальный фонарик, Каренина берет в руки ножик для разрезания страниц, вокруг то светло, то темно, то жарко, то холодно, в окна бьется метель, в купе все разговоры тоже о метели, но вот наконец книга берет свое, и Анна начинает «читать и понимать читаемое».

«Анна Аркадьевна читала и понимала, но ей неприятно было читать, то есть следить за отражением жизни других людей. Ей слишком самой хотелось жить. Читала ли она, как героиня романа ухаживала за больным, ей хотелось ходить неслышными шагами по комнате больного; читала ли она о том, как член парламента говорил речь, ей хотелось говорить эту речь; читала ли она о том, как леди Мери ехала верхом за стаей и дразнила невестку и удивляла всех своею смелостью, ей хотелось это делать самой. Но делать нечего было, и она, перебирая своими маленькими руками гладкий ножичек, усиливалась читать. Герой романа уже начинал достигать своего английского счастия, баронетства и имения, и Анна желала с ним вместе ехать в это имение, как вдруг она почувствовала, что ему должно быть стыдно и что ей стыдно этого самого. Но чего же ему стыдно? "Чего же мне стыдно?"— спросила она себя с оскорбленным удивлением».

В этом знаменитом фрагменте есть, кажется, некоторое несоответствие, зазор, в который хочется вглядеться попристальнее. Анне слишком хочется жить самой — и мы знаем, к какой судьбе она оборачивается от книжных страниц. То, что происходит с нею в купе, можно описать как выбор между двумя томами — тем, что Каренина держит в руках, и тем, что она только что начала читать: новым томом собственной жизни, которая вспыхнет и погаснет к концу толстовского романа. Собственная история будет увидена задним числом как текст. А нами — как один из текстов, доступных для прочтения: кто знает, если бы Анна не отвлекалась той зимней ночью от английского баронета и отважной леди Мери, толстовский роман назывался или кончался бы как-нибудь иначе.

Но все-таки: что именно происходит между Анной и книгой, между Анной и ее героями? Что именно не так с тем, как она читает? Дело ведь не в том, что Каренина слишком увлечена мыслями о своем — своем, еще не начавшемся романе, собственной истории — и поэтому не может следить за текстом. Мы видим, что она вроде бы поглощена чтением, охвачена повествовательным эросом — той трудно формулируемой жаждой, которая по сути аннулирует читателя как субъект при его полном и радостном согласии. Текст заставляет нас добровольно исчезать, уступать собственное место в собственном сознании тому, что написано на странице, становиться попеременно всем, что там описано. У процесса чтения своя, неподвластная читателю темпоральность. Где у кинофильма или сериала есть границы, заранее известный нам хронометраж, в книгу можно и нужно «провалиться», как в сон, зачитаться и не заметить, сколько прошло времени. Но с Анной этого не происходит: ее желание быть-в-книге (говорить речь, пугать волков, добиваться английского счастья) не следует послушно за сюжетом, но как бы подпрыгивает, недоуменно вздрагивает при каждом новом повороте. Это чем-то похоже на пробуждение от вагонной дремы: вскинулась и поняла, что хочешь ехать с баронетом в его имение, очнулась — и поняла, что тебе стыдно. Желание жить, проделывать то, к чему призывает книга, так велико, что пробивает невидимый купол, созданный чтением,— то и дело отталкивает от страницы. Вместо того, чтобы «углубиться в текст» — еще одно устойчивое словосочетание, говорящее нам о том, что у чтения есть не только временное, но и пространственное измерение, что в книгу можно слишком далеко зайти и заблудиться в ней, как в лесу — она все время остается на его поверхности. То, что встречает ее на полдороге, то, что мешает заблуждаться, проваливаться, блаженно теряться в тексте,— ее собственное «я», не дающее забыть о себе даже там, куда заглядывают, чтобы исчезнуть.

Что, собственно, происходит, происходило бы между романом и Карениной, между книгой и читательницей в более обычной ситуации? Чему может помешать память о себе? Видимо, само-забвению: миметическому движению, которое могло бы разом стереть границы между Анной и героями английской книжки, предоставляя ей блаженную возможность говорить парламентскую речь самой (превратившись в румяного баронета), и ходить тихими шагами у постели больного (становясь на это время леди Мери), и бояться, щелкать зубами, растворяться в снежной пыли вместе с другими волками. В толстовском описании видно, как раз за разом замирает и не осуществляется превращение, которое прерывается на полпути: появляется «я» и заявляет о своем существовании и своих правах. Ему мало окошка в чужую жизнь, которое предлагает чтение. Оно хочет проделывать все под собственным именем, чужой опыт кажется ему недостаточным, а главное — оно высоко ценит себя и свою уникальность и не хочет превращаться ни в кого другого, ни во что другое.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Снова всегда Снова всегда

Как Чарли Кауфман сводит все концы со всеми началами

Weekend
Зачем War Thunder заказал трек-рекламу у Моргенштерна и что от этого получил — рассказывает директор по маркетингу Зачем War Thunder заказал трек-рекламу у Моргенштерна и что от этого получил — рассказывает директор по маркетингу

Для чего создатели игры War Thunder сделали рекламу с Моргенштерном?

VC.RU
Жизневский Петербург Жизневский Петербург

Тихон Жизневский о сериале «Преступление и наказание» и актерской вере в сказку

СНОБ
Полторы комнаты Иосифа Бродского: из ниоткуда с любовью Полторы комнаты Иосифа Бродского: из ниоткуда с любовью

Коммуналку Иосифа Бродского превратили в наполненное воспоминаниями пространство

Seasons of life
Виктория Романенко: «Видимо, Волчек просто в меня поверила» Виктория Романенко: «Видимо, Волчек просто в меня поверила»

Я же нежная и мягкая, так почему никогда не веду себя соответствующим образом?

Караван историй
Как произведение искусства становится обществом социальной справедливости Как произведение искусства становится обществом социальной справедливости

Григорий Ревзин о «Произведении искусства будущего» Рихарда Вагнера

Weekend
Мигрирующий черный стриж разогнался до 832 километров в день Мигрирующий черный стриж разогнался до 832 километров в день

Во время миграции стрижи могут развивать скорость до 832 километров в день

N+1
Флагман индустрии Флагман индустрии

В СССР Нижний Новгород превратился в ведущий промышленный центр страны

Дилетант
Части тела: 5 важных книг о нашем теле Части тела: 5 важных книг о нашем теле

Какую роль в нашем теле играют микробы? Что скрывает кожа? Как устроен кишечник?

Популярная механика
Как устроена система Как устроена система

«Железный купол» может быть подавлен слишком большим количество целей

Популярная механика
Поэты бессеребряного века. О новых книгах Евгения и Василия Поповых Поэты бессеребряного века. О новых книгах Евгения и Василия Поповых

«В поисках утраченной духовности». Книги отца и сына Поповых

СНОБ
«Обитель» — долгожданный шедевр отечественной сериальной индустрии «Обитель» — долгожданный шедевр отечественной сериальной индустрии

Сериал по мотивам романа Захара Прилепина стал настоящей творческой удачей

Эксперт
5 ошибок сооснователя justfood Сергея Королёва 5 ошибок сооснователя justfood Сергея Королёва

Основатель сервиса доставки здорового питания о своих главных ошибках

Inc.
Даосская «суперсила» Дэ: создаем гармонию внутри и снаружи Даосская «суперсила» Дэ: создаем гармонию внутри и снаружи

Какие практики помогают приблизиться к состоянию гармонии

Psychologies
Полосатая история: откуда взялись дорожные “зебры” Полосатая история: откуда взялись дорожные “зебры”

Задумывались ли вы о том, кто придумал современную дорожную разметку?

Популярная механика
Не экономьте на зарплате и не контролируйте котов: главные ошибки при работе с удаленной командой Не экономьте на зарплате и не контролируйте котов: главные ошибки при работе с удаленной командой

5 самых распространенных ошибок при работе с удаленной командой

Inc.
Тревожно от новостей? Попробуйте это Тревожно от новостей? Попробуйте это

Сохранить рассудок в новостной ленте и пережить приступы тревожности

VC.RU
Переход к земледелию позволил древним китайцам устраивать массовые алкогольные пиршества Переход к земледелию позволил древним китайцам устраивать массовые алкогольные пиршества

Алкоголь играл ритуальное значение для неолитических общин

N+1
Квантовый симулятор справился с непривычной для него задачей Квантовый симулятор справился с непривычной для него задачей

Физики из квантового центра создали пятикубитный квантовый вычислитель

N+1
Мама, у меня получилось! Безусловное принятие и здоровая самооценка Мама, у меня получилось! Безусловное принятие и здоровая самооценка

Случалось ли вам чувствовать себя никчемным?

Домашний Очаг
5 самых сильных фильмов о массовой стрельбе в школах 5 самых сильных фильмов о массовой стрельбе в школах

Кинокартины, которые отчаянно кричали и предупреждали, однако не смогли помочь

Maxim
«Друзья» снова вместе»: почему весь мир так ждет воссоединения героев «Друзья» снова вместе»: почему весь мир так ждет воссоединения героев

«Друзья» снова соберутся вместе, правда всего на один выпуск

Cosmopolitan
Привет, 90-е! 14 любимых передач из нашего детства Привет, 90-е! 14 любимых передач из нашего детства

«Зов джунглей», «В мире животных» и другие любимые передачи детей 90-х

Cosmopolitan
Капитаны дорогого плавания Капитаны дорогого плавания

Кто и зачем идет работать на крупные частные яхты?

Forbes Life
«Выстрелил, уехал…»: 7 фактов о самой трусливой самоходке Второй мировой «Выстрелил, уехал…»: 7 фактов о самой трусливой самоходке Второй мировой

История американской «Ведьмы»

Maxim
Дожить до лета: 7 способов компенсировать нехватку солнца и моря Дожить до лета: 7 способов компенсировать нехватку солнца и моря

Как дожить до теплых деньков

Cosmopolitan
История одной песни: «Popcorn», 1969 История одной песни: «Popcorn», 1969

История «мелодия из Спортлото»

Maxim
Гороскоп невыносимых бывших: кто хуже всех? Гороскоп невыносимых бывших: кто хуже всех?

Какой знак зодиака продолжит пить твою кровушку и после расставания

Cosmopolitan
Керчомъя, плато Маньпупунер и Мутный Материк: 7 причин съездить в Коми Керчомъя, плато Маньпупунер и Мутный Материк: 7 причин съездить в Коми

Внутренний туризм: что можно увидеть в Коми за две недели отпуска

РБК
Владислав Лисовец: Владислав Лисовец:

Мы задали Владу Лисовцу вопрос: как же стать самой прекрасной и счастливой?

Cosmopolitan
Открыть в приложении