На том стоим
Платья с вырезами, асимметричные боди и полупрозрачные кэтсьюты — мода XXI века выступает за право женщины гордиться собственным телом. Но достигает ли успеха, рассуждает фэшн-критик из Нью-Йорка Майя Сингер.
Тело вернулось. Эту новость мы узнали из весенних показов — все, что мы прятали под домашней одеждой во время локдаунов, вновь становится достоянием публики. Ноги в мини-юбках на показе Dior, открытые животы на Miu Miu и оголенные части тела, подчеркнутые бра, топами и вырезами, во всех коллекциях — от Loewe до Michael Kors. Главная тема сезона — прозрачность, а еще ткань, обтягивающая каждый изгиб. Созданные в тот момент, когда обществу показалось, что ковид остался позади, эти коллекции полны оптимизма и словно говорят: выходите в свет, веселитесь, покажите себя!
В каком-то смысле это стандартный модный ход. Последний раз мы видели на подиумах наряды в стиле бодикон — сокращенно от body conscious — в середине нулевых, когда Европа и Америка немного оправились от трагедий 11 сентября и конфликта в Ираке. В то время во главе движения стояли дизайнеры-мужчины. Сегодня куда громче звучат голоса женщин: от Донателлы Версаче до индийско-британского дизайнера, финалистки LVMH Prize 2020 Суприи Леле и от Сары Бертон до Анифы Мвуэмбы, чернокожей основательницы марки Hanifa.
Но сменились не только провозвестники тренда, важно, что его приняли сами женщины. На подиумах и улицах новые образы можно увидеть на самых разных фигурах — настоящий праздник плоти, которая чувствует себя невероятно свободной. И это ощущение бесконечно далеко от прежнего понимания бодикона, которое, кажется, лишь вызывало тревогу: достаточно ли хорошо мое тело, чтобы его демонстрировать? Но ситуация изменилась, и мода наконец-то идет в ногу с новым поколением, которое считает, что любое тело прекрасно независимо от возраста, пола, возможностей и форм.
Каково это — иметь тело? Быть собой, жить в собственной коже? Ответы на эти вопросы у женщин постоянно меняются. Иногда тело является источником чувственного удовольствия, иногда мы наслаждаемся его силой и выносливостью — оно может бегать, танцевать, вынашивать детей. Тело — это чудо, но слишком часто и проблема, особенно когда видишь отражение в зеркале. Вот они, «несовершенства». Плоская грудь. Дряблый живот. Кривые ноги. Растяжки. Неровные зубы. Маленький рост. Старая. «Слишком мускулистая!» — услышала бывшая звезда легкой атлетики Дженил Уильямс, когда начала модельную карьеру.
«Этот переход стал для меня шоком: от тренировок для олимпийской сборной, когда я любила каждую свою мышцу, к разговорам «нет, эта девушка слишком сильная», — вспоминает Уильямс, одна из героинь этой съемки. — Я восприняла это как вызов: посмотрим, какой я могу стать, постоянно тренируясь, исключив из рациона хлеб и сладости. В результате у меня было очень много работы. Но я стала ненавидеть свое тело. Испытывала к нему любовь и ненависть одновременно, не знала, как себя ощущать».
Не секрет, что большую часть своей истории индустрия моды превозносила ровно один тип женщины: высокая, стройная и молодая, а еще здоровая, цисгендерная и, как правило, белая. В каждом из этих параметров нет ничего плохого, но и не совсем правильно, что все доставалось тем, кому повезло соответствовать нужному фенотипу. Социальные и психологические издержки этого идеала красоты огромны, они сопоставимы с миллиардами прибыли, которую получают предприятия, продающие диеты, услуги косметологов и средства против старения. Vogue не может изменить прошлое, но может признать роль, которую сыграл в продвижении по сути недостижимого образца, и обещать быть лучше в будущем. Цель не только в том, чтобы на страницах глянца было больше разных лиц и тел, но и в том, чтобы способствовать развитию индустрии моды, которая бы воспевала женщин за то, кто они есть, и помогла бы