Дефолт во всем, кроме названия
В 2025 г. администрация Трампа провела серию резких политических реформ. Речь идет о климатических соглашениях, оборонных договоренностях, торговых соглашениях, таких как USMCA (соглашение о свободной торговле между Соединенными Штатами, Мексикой и Канадой), и ранее согласованных инфраструктурных и энергетических партнерствах. Хотя ни одно из этих действий не привело к традиционному дефолту по долгам – пропуску платежей или объявлению о неплатежеспособности, многие эксперты теперь рассматривают их как дефолт по внедоговорным, но имеющим глубокие последствия обязательствам.
Это были не просто изменения в политике. Во многих случаях это были отмены конкретных обещаний, публичных заверений и давних схем поддержки, на которых иностранные правительства, транснациональные корпорации и финансовые рынки строили свои прогнозы, инвестиционные стратегии и даже национальные бюджеты.
Помимо прямых издержек, резкие изменения в политике нанесли побочный ущерб кредитным рынкам. Европейские государственные компании, связанные с проектами, зависящими от США, столкнулись с повышением стоимости заимствований. Представители частного сектора провели переоценку рисков, связанных с нестабильностью американской политики, что привело к оттоку капитала, а в некоторых случаях – к судебным разбирательствам по поводу ныне не выполняемых обязательств по созданию совместных предприятий в США.
Но несмотря на масштабы и размах этих разворотов, финансовые рынки остаются поразительно невозмутимыми. Инвесторы стали менять свои ожидания. В финансовые стратегии были встроены системные хеджи, и возникла закаленная устойчивость или, точнее, форма смирения.
В апреле 2025 г. в отчете инвестиционной компании BlackRock сообщалось, что «рынки продемонстрировали устойчивость, несмотря на рост геополитических и политических рисков, связанных с США», и отмечалось, что «корректировка премий за риск все чаще становится нормой, а не исключением». Инвесторы приспосабливаются, а не отступают от активов, связанных с США, несмотря на сохраняющуюся неопределенность.
Возможно, эта акклиматизация закладывает основу для гораздо более значительных преобразований. Если Вашингтон пойдет на официальную реструктуризацию суверенного долга, привыкшие к волатильности рынки могут неожиданно оказаться восприимчивыми к условиям, которые раньше были бы отвергнуты с порога.
Это проявляется в ценах. В мартовском отчете инвестиционной компании Bridgewater говорится о структурном расширении спредов по казначейским облигациям с длинными сроками погашения – купонов, связанных с политическим риском, которые когда-то были уделом облигаций развивающихся рынков. Вместо того чтобы сбрасывать казначейские облигации, фонды сокращают их дюрацию (от англ. duration, «продолжительность», – время, за которое купонные платежи компенсируют инвестору стоимость изначальной покупки облигации) и увеличивают долю альтернативных активов. По данным BlackRock, доля золота выросла на 14% по сравнению с прошлым годом, а азиатских акций – на 9%. Гиганты суверенного благосостояния в Абу-Даби и Эр-Рияде склоняются в сторону недолларовых бумаг, корейские пенсионные фонды балуются криптовалютами. В финансовом отношении США сейчас торгуются как развивающаяся экономика со средним уровнем дохода, но при этом сохраняется представление о более сильной правовой защите, которое все больше противоречит недавним разоблачениям в сфере государственного управления.
Согласно теории поведенческих финансов, рынки могут сохранять спокойствие перед лицом повторяющихся потрясений, что заставляет инвесторов недооценивать риски. Каждое некатастрофическое потрясение убеждает трейдеров в том, что они смогут пережить следующее, – вплоть до того момента, когда они не смогут этого сделать. Рынки остаются спокойными «до того дня, когда прорвет плотину».