В ссылку на море. Как политзаключенные в Российской империи отвечали за свои взгляды
Во вторник, 6 апреля, к исправительной колонии №2 города Покрова, где находится Алексей Навальный, приехали члены профсоюза медработников «Альянс врачей»*. Медики требовали оказать жалующемуся на здоровье оппозиционеру медицинскую помощь. Во вторник же стало известно, что лидера ФБК* не могут отправить в больницу, так как в его личном деле нет паспорта. Автор подкаста «Закат империи» Андрей Аксенов специально для «Сноба» написал о том, на что шли власти ради борьбы с инакомыслящими до революции, как состояние здоровья влияло на судьбу политических заключенных и чем быт в дореволюционных тюрьмах отличается от того, с чем сталкиваются за решеткой политзэки в современной России.
В Российской империи статус «политический заключенный», в отличие от современной России, существовал официально. Это понятие было прописано в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных. Так, политическим преступлением считалось «участие в скопище, собравшемся для неуважения к верховной власти, порицания образа правления, сочувствия бунту или бунтовщикам, произнесение речи, составление, хранение, правка сочинений, возбуждающих к неповиновению власти».
В разное время по политическим статьям в тюрьмах сидели Ленин, Троцкий, Горький, Маяковский и Владимир Набоков — отец писателя и известный политик николаевской эпохи.
Как правило, политзэки после суда оказывались в Петропавловской или Шлиссельбургской крепости. Причем тюремный режим для «политических» заключенных был мягче, чем для уголовников, поскольку первые были людьми образованными и обеспеченными, а значит, ровней судьям и прокурорам. В то время принадлежность к сословию или классу значила очень много — общественный статус оказывался важнее того, по какую сторону двери камеры ты находишься.
Ванна в камере и тюремная диета
«Политические» должны были сидеть в одиночных камерах, а если таковых не хватало, то их селили сразу по несколько человек, но всегда отдельно от уголовных. Политзэков даже не привлекали к обязательным работам, чтобы они не пересекались с остальными заключенными и не оказывали на них негативного влияния.
Администрация могла входить в камеру «политического» для проверки в любой момент, книги им разрешали читать только «серьезного научного содержания». Дворяне, осужденные по политическим статьям, могли заказывать себе еду с воли, а вот курить — только по особому разрешению начальника тюрьмы. От этого человека вообще зависело многое: он решал, какими будут условия содержания политзэка, и иногда разрешал им неслыханные по нашим временам вольности. Например, депутат Госдумы Владимир Набоков, попав в знаменитые «Кресты», ходил там в голубой шелковой рубахе, в его камере была ванна, а сам он готовил себе простоквашу из «превосходного» молока.