Павел Пригара
Экс-чиновник и бизнесмен стал главным арт-менеджером Петербурга: благодаря умелой организации труда команда кунстхалле справляется с блокбастерами «Дейнека / Самохвалов» (112 тысяч посетителей!) и AES+F, привозит с лекциями куратора Венецианской биеннале и делает публичные программы с ночевкой на выставках.
Четыре года назад первая выставка обновленного «Манежа» «Современные русские художники — участники Венецианской биеннале. Избранное» казалась аккуратным реверансом в сторону классического функционала советских ЦВЗ: стабильной, но несмелой площадки смотра искусств. А сегодня вы конкурируете за зрителя с титанами индустрии.
Большие музеи часто становятся заложниками своего величия и вынуждены тратить огромное количество ресурсов на транзитных посетителей: они заняты обслуживанием огромного потока туристов, ежечасно, даже ежеминутно решают текущие вопросы. В этом наша особенность и возможность отстроиться: «Манеж» не является музеем туристического толка, наша цель — выстраивание длительного диалога с локальной аудиторией. Выставка работ участников Венецианской биеннале как раз положила начало этому диалогу и уже тогда подчеркнула наши большие амбиции и перформативную манеру экспонирования.
Опять же, большие музеи (а это исторические залы, постоянная экспозиция и неизменные интерьерные решения!) часто не могут предоставить куратору такую свободу интерпретации, которую дает наше пространство. Когда мне предложили пост в «Манеже», реконструкция шла к концу, но вместе с архитектором Александром Кривенцовым мы изменили первоначальный проект, предполагавший зашивание потолка гипроком и максимальное обезличивание пространства. В результате удалось создать площадку, которая легко трансформируется под проект и при этом сохраняет узнаваемый облик.
Манера экспонирования каждой выставки и правда впечатляет. При упоминании «Дейнеки / Самохвалова» даже сейчас в голове играет футбольный гимн Матвея Блантера.
Тема дружеского матча между двумя великими художниками, жившими в одно время и осмыслявшими одни и те же образы, стала блестящей находкой. Такой неочевидный на первый взгляд, но совершенно органичный в воплощении ход — полностью заслуга ее куратора, ректора Академии художеств Семена Михайловского и архитектора Антона Горланова. Выставка стала настолько успешной, что о ней написали в The New York Times — а такого рода материалы о пространстве в России выходили последний раз, как мне сказали, в 2008 году. В тандеме Михайловский с Горлановым работали и над короткой, но важной выставкой «Христос в темнице». Сложный моносюжет был представлен при помощи графики и мультимедиа. Наша аудитория к этому моменту, как мне кажется, вполне сформировалась: зрители слышат голос «Манежа» в культурном пространстве страны и считают важным следить за тем, что мы делаем. И если выставка «Дейнека / Самохвалов» вызвала у зрителя вполне ожидаемые ностальгические эмоции, то «Христос в темнице» получил неоднозначные отзывы — я, например, слышал и комментарии о том, что перформативность проекта не давала в полной мере изучить скульптуру как артефакт. Но в этом есть наш почерк: мы не берем прокатные выставки для прямолинейного экспонирования, а всякий раз предлагаем собственное высказывание. В этом смысле архитектура, как подход к оформлению, кажется мне прогрессивным вектором. Наша задача — дать необходимую свободу. Не только зрителю в восприятии, но и куратору в интерпретации проекта.
Например, выставка «Красота», которую делал Александр Боровский, была посвящена его персональным размышлениям о красоте в современном искусстве. А над большим проектом «Жизнь после жизни», объединившим более трехсот работ, трудились куратор Елизавета Павлычева, художественный консультант Виталий Пушницкий, архитектурная мастерская «Циркуль» во главе c Александром Кривенцовым, музыкальным оформлением занимался Миша Мищенко. И еще это был наш первый эксперимент с обонятельной сенсорикой — ароматом выставки стал Floriental Comme des Garçons.