Дмитрий Крестьянкин
Амбассадор инклюзивных проектов и документального театра, режиссер-программист номинирован на премию для молодых «Прорыв» за хороший менеджмент в «Плохом театре». Его спектакли идут по всей России.
Пару лет назад в Петербурге случился бум новых театров: открылись Социально-художественный театр, Городской, Новый императорский театр, «Плохой театр». Чем твой проект отличается от других?
«Плохой» — театр, у которого ничего нет. У любого маленького независимого коллектива есть хотя бы амбиции: своя площадка лет через пять или «Золотая маска». В «Плохом» даже сезонов нет. Нам пофиг. Мы не продаем билеты, а следовательно, не получаем денег — только донаты со спектакля. Мы играем, когда хочется. А когда не хочется — не играем. Поэтому играем редко! (Смеется.)
Как устроен проект?
У нас идет то, что нигде не идет, — «Магда/Медея Третьего Рейха» Майкла Ардитти, например. Ольга Варшавер, переводчик, рассылала эту пьесу во все театры России, и ей приходил ответ в духе: «Вы что, обалдели? Пьесу про Йозефа Геббельса и его семью ставить?» В «Плохом театре» такое может быть, поэтому приходят режиссеры, которые говорят: «Хочу у вас сделать». Они понимают: мы не оплатим работу и декорации, но другие театры не рискнут выпускать все это под своим «брендом». А мы рискнем.
Почему «Плохой»?
Потому что ничего хорошего. Нет стабильности, бюджетов, звезд. Всего, что есть в МДТ, короче говоря. Читала в одном твоем интервью, что до переезда в Петербург ты очень хотел попасть в МДТ. Попал? Сходил пару раз. Слишком серьезно для меня. Театр — это прикол, я здесь занимаюсь весельем. И повторяю про себя постоянно: «Это всего лишь театр». Меня в РГИСИ учили, что театр — это серьезно. Когда зацикливаешься на этом, наступает смерть, а театру нужна жизнь и диалог. Театр — извращенный способ поболтать.
Если из твоей жизни изъять театр, что останется?
Социальные и инклюзивные проекты. У меня всегда был к ним интерес, но серьезно я увлекся после знакомства с режиссером Борей Павловичем. Я попал на его открытый урок, мы быстро друг друга почувствовали и начали работать вместе. Сейчас я преподаю в «Театральном доме» — это социальный проект фонда, который помогает ребятам из детских домов, и СХТ. Театр в этом случае — важное дело, но все равно прикол. Тусовка. Мы собираемся, пьем чай, танцуем и делаем спектакли в атмосфере безопасности и доверия. Мы поставили вместе «Одиссею» и «Илиаду» по Гомеру — сложные для постановки материалы. С «Одиссеей 2К19» поехали в Москву, на гастроли,