Галина Юзефович x Феликс Сандалов
За последние десять месяцев из страны уехали десятки, если не сотни тысяч человек. Они оставили свои квартиры вместе с домашними библиотеками — собраниями, которые часто говорят о хозяине больше, чем профиль в социальных сетях. «Сноб» попросил литературного критика Галину Юзефович и главного редактора издательства Individuum Феликса Сандалова поразмышлять о чувствах людей, которые понимают, что еще долго, а может, и никогда не увидят свои книги, но в итоге разговор получился не только и не столько об этом.
Галина Юзефович: В отношении бумажных книг я человек совершенно бестрепетный: никакой глубокой, интимной, эмоциональной связи с ними у меня нет. Последние много лет библиотека в моем доме — это элемент интерьера, не более того. Дело, очевидно, в профессии: я привыкла, что книга — это электронный текст в планшете. Солидаризироваться с ощущением разрыва не могу, отсутствие в жизни привычных книг для меня часть большой проблемы: вокруг все чужое. В Москве остались любимые картины, любимая посуда. По чашкам, наверное, даже больше скучаю: с чашкой участвуешь в тактильной коммуникации ежедневно, а книга — просто услаждает взор.
Я совершенно точно не воспринимаю разлуку с домом как перманентную и не думаю о себе в терминах эмиграции: ничего не продаю — ни от чего не отказываюсь. После того как формально уехала, уже бывала в России и надеюсь приезжать еще. Какое-то количество бумажных книг я с собой взяла: «Записи и выписки» Гаспарова, сборник стихов Бродского, выпущенный в конце 1990-х издательством «Независимой газеты». Эти книги — не то, что я собираюсь перечитывать, а то, что хочется время от времени видеть рядом. А вы, Феликс, по чему тоскуете?
Феликс Сандалов: Не по книгам. Я тоже много читаю в электронке, постоянно получаю новые, еще даже не сверстанные книги иностранных авторов — чувствую себя на такой кухне, где можно посмотреть, что еще готовится.
Больше года назад я уехал в Берлин, и никакой горечи от прощания с библиотекой не было. С книгами ничего не случится: они как стояли на полках, так и будут стоять. Максимум их нужно будет пропылесосить. Ну а если они сгорят, то это будет меньшая из моих забот. Мне, конечно, дороги книги, подписанные авторами, редкие издания, за которыми я охотился, но больше пользы они принесут, если их прочитают другие — мои племянники, например. А перевозить книги вообще очень сложно, да и не всегда им на пользу: у одного моего друга так во время переезда книги сгорели в багажнике такси.
Г. Вот вы это сказали, и я подумала, что на мое отношение к книгам повлияли детские переживания: мы уезжали из Грузии в разгар гражданской войны, в Тбилиси не было ни света, ни отопления. Наша квартира была захвачена людьми, которые домашней библиотекой топили буржуйки. Потеряв все книги тогда, я, вероятно, пережила ту травму, которую многие переживают сегодня.
Нынешние события вообще как-то распаковывают в душе опыт, который казался навсегда утраченным. Еще разок потерять всё совсем не так страшно, как потерять впервые. Я уже один раз через все это проходила в гораздо более экстремальной форме, а к тому, что сейчас моя библиотека ждет меня в Москве, отношусь вполне оптимистично и спокойно. Она меня, вероятно, дождется.