Генеральное сражение демократии
Что нам нужно помнить о первых и последних советских свободных выборах
30 лет назад — в марте, апреле и мае 1989 года — по новому закону состоялись выборы в парламент Советского Союза. Именно тогда в нашей стране родилась не только демократия, но и, собственно, политика. Которая, однако, с тех пор вовсе не обязательно оставалась демократической. И до сих пор мы так и не научились пользоваться демократическими процедурами не разрушительно, но всерьез.
Сталинский парламентаризм
30 лет назад Михаил Горбачев, Генеральный секретарь ЦК Компартии Советского Союза, созвал свои «Генеральные Штаты», как король Людовик XVI Бурбон за 200 лет до него. У Горбачева это был Съезд народных депутатов СССР, заседания которого открылись 25 мая 1989 года. Генеральные Штаты, неожиданно для короля положившие начало Французской революции, начали заседать 5 мая 1789 года, на 200 лет и 20 дней раньше. Горбачев после своего мая оставался во главе страны еще около двух с половиной лет. Людовику оставалось править примерно столько же. Вот теперь что хочешь об этом, то и думай.
Основные выборы народных депутатов СССР прошли 26 марта 1989 года по новому закону. Не знакомый с советскими реалиями человек не заметил бы в нем ничего революционного, но это присутствовало. Закон содержал рекомендательную норму: «На собраниях [избирателей] создаются условия для выдвижения неограниченного числа кандидатур».
Возможность регистрации в одном округе нескольких кандидатов формально допускало и советское избирательное законодательство. как отмечают в одной из работ правовед Владимир Журавлев и историк Владимир Фортунатов. Однако еще во время кампании по выборам в Верховный Совет СССР 12 декабря 1936 года была применена политическая новация: провозглашен избирательный «блок коммунистов и беспартийных». Эта формула, впоследствии воспринимавшаяся как бессодержательная, в действительности свидетельствует о присутствии у Сталина (выступившего по ее поводу с речью) адекватного понимания парламентаризма. Партия была только одна, ВКП(б), но основная-то часть избирателей, «беспартийные», тоже должна быть представлена. По логике, беспартийные выдвигают своих кандидатов. А тут — избирательный блок, ну а уж от него один кандидат. Так появилась советская система выборов, памятная всем, кому нынче за 45–50. Весной 1989 года она прекратила существование.
30 лет выборной демократии
26 марта 1989 года прошли всеобщие выборы по территориальным и национально-территориальным округам, на участки пришли 89,9 процента избирателей. С учетом состоявшихся в период с 11 по 23 марта выборов в общественных организациях, предусмотренных тогдашним законом, после 26 марта оказалось избрано 1958 народных депутатов СССР — из 2250.
9 апреля состоялось повторное голосование, также прошли повторные выборы 14 мая (с повторным голосованием 18–21 мая). Так что в целом можно говорить о парламентских выборах марта-мая 1989 года. И уже после них на Съезде из числа депутатов был избран новый Верховный совет СССР, ставший первым в советский период постоянным парламентом (прежние составы созывались, как правило, два раза в год всего на два дня).
Если принять, что демократия — это выборы, то получается, что в эти дни 2019 года российская постсоветская демократия переваливает через 30-летний рубеж.
Определений демократии много; для данного случая уместно привести то, которое было сформулировано Йозефом Шумпетером. «Итак, определим: демократический метод — это такое институциональное устройство для принятия политических решений, в котором индивиды приобретают власть принимать решения путем конкурентной борьбы за голоса избирателей».
В конкурентную борьбу за голоса избирателей в начале 1989 года кандидаты ринулись с давно не наблюдавшимся накалом. Этому предшествовал примерно 70-летний перерыв в выборности представительных органов на альтернативной основе, со времени выборов в Учредительное собрание в ноябре 1918 года. В придачу можно добавить, с большими оговорками, выборы революционной эпохи на Всероссийские съезды советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов.
В согласии с еще одним определением — Адама Пшеворского, сторонника концепции Шумпетера, называемой «минималистской», давшего еще более минималистскую формулу «выборы по предсказуемой процедуре с непредсказуемым результатом», — результат выборов марта 1989 года оказался абсолютно непредсказуем. А процедура — не просто предсказуема, но едва ли не безупречна, что, как вспоминают участники демократического движения, изумило американцев, без особой огласки приехавших тогда «учить нас выборам». Уж что-что, а выборы в Советском Союзе проводить умели; там это был важнейший политический акт, даром что из одного кандидата, а тут их было до 32 (!) на один мандат.
Вот что вспоминал знаменитый в то время следователь Николай Иванов, чаще упоминаемый в связке Гдлян—Иванов, в составе которой он громко боролся с коррупцией: «29 апреля мы с Гдляном прибыли в Ленинград. До выборов оставалось 16 дней. Началась беспримерная по интенсивности, накалу страстей и быстротечности избирательная кампания. Редкая и по числу боровшихся за мандат кандидатов — 32 человека: позднее политологи причислят ее к числу “феноменов”».
Как все стало ясно
Из 2250 депутатских мест на прямые выборы по одномандатным избирательным округам было выставлено полторы тысячи. Еще 750 мест предназначались для представителей КПСС и общественных организаций, там тоже шла борьба. Два известных перестройщика, при этом ярые оппоненты, Егор Лигачев и Александр Яковлев, были выбраны на пленуме ЦК партии еле-еле (попав по числу голосов лишь в самый конец списка из 100 избранных депутатов).
В округах баллотировались 7500 претендентов на 1500 мест. В 953 округах за мандат боролись по два кандидата, в 109 — по три. В общественных организациях за 750 мест на финальном этапе конкурировали в совокупности 2049 кандидатур.
В 384 округах выборы напоминали прежние: там было по одному кандидату, что Законом о выборах не запрещалось. Однако и в этих округах можно было «прогореть», не набрав 50 процентов голосов, что и произошло с официозными кандидатами в Ленинграде.
И в общем-то в мае 1989 года, если смотреть из сегодняшнего дня, уже все было ясно. Компартия теряла власть. Как пишут Владимир Журавлев и Владимир Фортунатов, в столице на тех выборах «43,8% руководителей московских партийных организаций потерпели поражение». Глава московского городского комитета КПСС Лев Зайков стал депутатом по квоте партии. А в Ленинграде, где верхушка коммунистов города и области пошла на выборы по округам, дело закончилось для нее жутким разгромом. Жизнь страны не сводится к столичным городам, но политические события там, даже местного уровня, имеют знаковый характер.
Кстати, подобно тому как ураган предваряет легкое дуновение, парламентским выборам 1989 года предшествовал эксперимент с конкурентными местными выборами 1987 года — в районные, городские и сельские советы, охвативший 5 процентов районов страны. Там на собраниях по выдвижению кандидатов в депутаты могло рассматриваться по несколько кандидатур на один мандат, и на 94 с лишним тысяч депутатских мест было выдвинуто более 120 тысяч кандидатов. Вот бы и расширять еще лет десять этот эксперимент, буркнет умудренный консерватор. Реформаторы во главе Советского Союза правильно сделали рывок к демократии, воскликнет его оппонент.
Есть у демократии начало
Примечательно, что сугубо формально новое избирательное законодательство, по которому прошли выборы в состав Съезда, было менее демократичным, чем прежнее. В Советском Союзе с 1936 года действовала норма о всеобщем, тайном и прямом голосовании. А предусмотренный законом СССР «О выборах народных депутатов СССР» от 1 декабря 1988 года порядок включал и резервирование в парламенте мест для определенного перечня организаций (от КПСС до филателистов). Вводилось, кроме того, утверждение (и отсев) кандидатов окружными предвыборными собраниями из числа представителей трудовых коллективов, общественных организаций, военнослужащих по воинским частям (которое сравнивают теперь с муниципальным фильтром). Наконец, Верховный совет СССР избирался не напрямую, а двухступенчато, из числа депутатов Съезда.
Квота депутатских мест для общественных организаций была воспринята демократической общественностью как ложка дегтя в бочке меда. Но она эту бочку не испортила. Мало того. Если квота для верхушки КПСС имела недвусмысленную задачу сохранения главенства этой партии, с другими квотами сложнее. Неизвестно, стал бы иначе народным депутатом СССР и Съезда в последний год своей жизни выдающийся российский ученый и общественный деятель академик Андрей Сахаров. А вдруг попал бы в какой-то неблагоприятный округ? Он первым получил слово на Съезде, но впоследствии там же его и «захлопывали», по меньшей мере потому, что красоте политической риторики академик предпочитал донесение до аудитории смыслов, ей, возможно, недоступных или чуждых. С такими принципами провести успешную предвыборную кампанию было бы, мягко говоря, непросто.
Нет у демократии конца
Прецедент с выборами в парламент 1989 года считается весьма успешным. Но у их знаменитой альтернативности была любопытная специфика, которая отчасти снижала эффект: там не было, по сути, конкуренции концепций. Только одна группа кандидатов имела достаточно четкую программу, и внятной альтернативы ей предъявлено не было. Эти кандидаты, став депутатами, образовали вначале Московскую, а потом Межрегиональную депутатскую группу, известную как МГД, с самыми известными демократами в своем составе, включая и бывшего партбосса Бориса Ельцина, и интеллектуалов, таких как Юрий Афанасьев или Анатолий Собчак. Интересно еще, что список ее консультантов из числа приехавших тогда в Москву представителей раз личных иностранных ведомств и организаций весьма и весьма объемен.
МГД включила в себя около 12 процентов всех народных депутатов СССР, но именно ее политическая повестка стала, де-факто, программой дальнейшей политической и экономической трансформации страны. Программа этой фракции Съезда включала отмену 6-й статьи Конституции (о руководящей роли КПСС), вопросы следующего этапа рыночных реформ, свободу печати и другие свободы, а также самостоятельность союзных республик.
Депутаты от последних, кстати, тоже образовали свои фракции, формально — национальные «делегации». А в целом подавляющее большинство депутатов, по разным данным, от 85 до 87 процентов, были коммунистами, не исключая и членов МГД, что показывает, насколько различными людьми были эти коммунисты по своим взглядам.
Так выборы 1989 года заложили основу альтернативных выборов, но не основу многопартийности, строящейся вокруг альтернативных концепций, равноприемлемых для граждан и правящего класса страны. Многопартийность в те годы, как известно, складывалась тоже, но помимо выборов, в тени главных процессов в политике.
Между Съездом советских нардепов и французскими Генеральными Штатами, конечно, пропасть различий, а из аналогий главные — скорый конец «старого порядка» и очень неуверенный старт нового. Лавина негатива в экономике, политике (распад Союза и внутрироссийский сепаратизм), в области личной и общественной безопасности, которая стала нарастать вскоре после выборов марта 1989 года и которую они не смогли предотвратить, поставила под сомнение их эффективность. Это сомнение до сих пор гложет многих.
Фотографии: Христофоров Валерий/ Фотохроника/TASS/Archive; Мастюков Валентин/ITAR-TASS; Кошевой Виктор/ИТАР-ТАСС