«Полгода — у меня, полгода — у него»: как Петр Авен и Вячеслав Кантор делят одну картину на двоих
В интервью Forbes Life Петр Авен рассказал, во сколько он оценивает свою коллекцию русского искусства и почему в его доме до сих пор висят поддельные работы
О своей коллекции живописи Петр Авен заявил в 2008 году, выпустив каталог. Затем пробил звездный час других его коллекций: во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства были выставлены собрания советского фарфора и агитлака, а в начале 2019 года в музее прошла презентация каталога коллекции керамики абрамцевского кружка. О роли мецената в истории искусства, о трудностях коллекционирования и сотрудничества с музеями Петр Авен поговорил с Forbes Life.
Пять лет назад Forbes составил рейтинг самых богатых коллекций. Ваше собрание оценивалось в $500 млн. Во сколько вы бы оценили его сегодня?
За последние годы фундаментальных изменений в коллекции не произошло. Хотя у меня появились новые скульптуры Луизы Буржуа, Генри Мура, Томаса Шютте.
В западной прессе фигурировала цифра $2 млрд.
$2 млрд — цифра точно завышенная. Тем более русское дороже не стало, ничего великого за последние пять лет из русского я не купил.
Чтобы русское искусство росло в цене, его нужно продвигать на Западе, устраивать нестандартные выставки, чтобы оно прозвенело. Когда в 2015 году мы с Рональдом Лаудером готовили выставку из двух наших собраний в Нью-Йорке «Русский модернизм: пересечения немецкого и русского искусства. 1907–1917», директор Neue Galerie, эксперты сопротивлялись идее выставки, полагая, что публика не пойдет. Но выставка вызвала бум. Четыре месяца зрители стояли в очереди.
Наши, российские, художники-экспрессионисты точно не слабее немцев, но на рынке они по-прежнему стоят дешевле. Я планирую в ближайшие годы провести несколько выставок и потом решу, что делать с коллекцией. Может быть, открою галерею русского искусства по принципу Neue Galerie.
Как-то вы сказали, что у вас нет запасников, все картины висят, все коллекции расставлены. Как это организовано? В Латвии — латышское искусство, в Москве — русское?
По-разному. Это связано с моим желанием показывать коллекции. У меня довольно открытый дом. Живопись развешена в Москве и Лондоне, весь фарфор и агитлак — в Лондоне. В Подмосковье, в доме 1935 года постройки (по сути, это большая деревянная изба) хорошо смотрится майолика Врубеля. А латышское искусство — в Латвии.
Петр Олегович, разные коллекции требуют разных знаний, разного коллекционерского темперамента. Насколько по-разному собираются, например, живопись и майолика Врубеля?