Лев Данилкин — о том, за что не любит Набокова и Довлатова

EsquireКультура

Писатель Лев Данилкин — о лучших русских книгах XXI века, встрече с Пелевиным и гениальности Лимонова

Автор ЖЗЛ Ленина и Гагарина, лауреат «Большой книги»-2017 и один из главных русских критиков рассказывает, за что не любит Набокова и Довлатова, почему отказался писать биографию Пелевина и как встречался с Барнсом, Фраем и Сорокиным.

Игорь Кириенков

Фотограф: Татьяна Мейдман

Первые книги

Я лет до семи ненавидел читать — меня заставляли, чуть ли не силком, тыкали книжкой в харю, как Ваньку Жукова селедкой. Я сломался на «Незнайке» — то ли отец, то ли мать заупрямились и не стали дочитывать вслух какую-то главу до конца. Носовское остроумие уже тогда на меня действовало, как НЛП, мне было невтерпеж, и я принялся сам.

Уже класса с третьего я читал запоем — в школе даже больше, чем когда в «Афише» работал. Особенно летом, это была деревня Гавриловка, в Тамбовской области, там была фантастическая библиотека, и я набирал там книги и начинал их читать прямо на ходу, как Листик, которого Незнайка за это в осла превратил. Я бы даже не заметил, наверно. В той библиотеке было все и сразу, все книги, которые в моем Одинцово были почти недоступны, — от «Графа Монте-Кристо» до «Вниз по волшебной реке» Эдуарда Успенского.

Классе в шестом я случайно наткнулся на толкиеновских «Хранителей», про которых отродясь ничего не слышал — просто начал читать и провалился в эту книгу. Перечитывал, наверное, раз сто. Это единственная книга в жизни, которую я украл из библиотеки, — просто не мог с ней разлучаться надолго, она абсолютно как кольцо сауроновское на меня действовала. Она до сих пор у меня лежит — и вырванная страница в ней, со штампом. Потом, уже классе в 10, я пытался переводить «Хоббита», но сломался на всех этих бесконечных односложных английских глаголах в песнях. «Хоббита» я люблю, но уже поменьше; про то, что есть вообще продолжение — «Две твердыни», «Возвращение короля» — я узнал лет в 16, прочел один раз и больше не перечитывал. «Хранители» — священная книга, а это какая-то беготня, по горам по долам ходят шуба да кафтан, не то совсем.

Книги, которые хочется перечитывать

Сейчас я вообще ничего не перечитываю, а в детстве часто читал одни и те же книги каждый день, буквально каждый, и так годами. Самое сильное психотерапевтическое воздействие на меня оказывали «Том Сойер» и «Незнайка на Луне»: в особенно депрессивные моменты я мог перечитать их два раза за день, с любого абзаца. Мне до сих пор нравится читать вслух кому-нибудь «Незнайку» — как вот у Рубанова герой, который читает вслух начало лимоновского «Эдички», когда ему плохо.

Поразившая книга

Я с детства интересовался всем, что связано с историей, от Геродота до серии «Пламенные революционеры». Странно об этом вспоминать, но в 16 лет на меня дикое впечатление произвело «Красное колесо» Солженицына, которое я тогда прочитал целиком. Я подсел на его эпическую версию развала России, но это недолго продлилось, и сейчас меня от Солженицына воротит, от всех этих проповедей и наставлений, как нам надо избавиться от «азиатского подбрюшья» и молиться на Столыпина-вешателя. Ненависть к Ленину, которой он буквально сочится — тоже не мое, не моя икона. Мне не нравится сам его проект — навязать представление, что советская система была исторической ошибкой. Этот проект сейчас победил, эти идеи доминируют — и это тоже мне не нравится, я всегда болею за «андердогов», за проигрывающих.

Школьная классика

В шестом классе я прочитал «Преступление и наказание» и был помешан на Достоевском, вплоть до коллекционирования книг Игоря Волгина и Людмилы Сараскиной. Потом я перешел в филологический класс 67 школы в Москве: мой учитель Лев Соболев особенно ценил Толстого и хорошее знание его текстов. Мы должны были помнить, какого цвета была собачка Платона Каратаева (лилового!), «диктанты» писали по «Войне и миру»: кто такие берейторы, что такое плерезы, вот это все. Я закончил 67-ю чуть ли не со всеми тройками, кроме литературы и истории, но зато в университет после соболевского класса поступил с четырьмя пятерками.

Я, наверное, могу теоретически перечитать сейчас всю эту «школьную классику» и наверняка кучу всего такого увижу, чего не понимал. Но я знаю, что у меня нет времени на романы, я кучу других важных книг не прочел — по истории и социологии. Художественная литература перестала быть для меня фетишем вообще, мне страшно нравится, не знаю, прочесть пару рассказов Валентина Распутина, которые я не знал, где-нибудь в самолете, или, там, Платонова, но выделить неделю на «Каренину» или «Карамазовых» — нет, конечно.

Если уж на то пошло, мне кажется, художественная литература перестает быть силой, которая структурирует общество, она стала нишевой, досуговой, по сути, сферой. Это раньше считалось, что есть настоящие писатели — люди с воображением, которые могут сотворить мир и таким образом его объяснить, и есть авторы нон-фикшена — поденщики-компиляторы, которые из-за бедной фантазии вынуждены работать с готовыми фактами. Сейчас эта романтическая концепция потеряла свою силу: гением может быть и тот, кто не выдумывает историю, как Барнс или Дэн «Террор» Симмонс, а отбирает несколько важнейших из миллиона уже существующих, как Малкольм Гладуэлл. Ну, то есть, «Некто Гитлер» Себастьяна Хафнера для меня ценнее фейхтвангеровского «Успеха».

Секретные шедевры

Недавно я прочел книгу выдающегося социолога Георгия Дерлугьяна «Агент Бурдье на Кавказе» — это такая биография советского человека, который под влиянием исторических обстоятельств в 90-е превратился в лидера сепаратистов и чуть ли не в исламского боевика; история развала СССР, рассказанная через историю одного точно выбранного автором героя. Сейчас я понимаю — вот идеальная биография живого человека, вот так мне нужно было писать биографию Проханова. Это блистательная по всем параметрам книга; и почему я не знал про нее раньше? Вообще, Дерлугьян — крупнейший историк и один из самых умных людей, которых я знаю.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Легко ли быть Легко ли быть

Как Кшиштоф Кесьлёвский искал смысл в свободе человека

Weekend
Вароша: мертвый сезон Вароша: мертвый сезон

Вароша: мертвый сезон. Как выглядит кипрский курорт через 44 года после войны

Русский репортер
Айфон отключается на морозе: что делать? Айфон отключается на морозе: что делать?

Можно ли сделать что-то с тем, что IPhone выключается на улице зимой?

CHIP
Неизвестная история в фильме «Спасти Ленинград» Неизвестная история в фильме «Спасти Ленинград»

Фильм о военной катастрофе, информация о которой была засекречена до 2004 года

Forbes
Спорно и задорно Спорно и задорно

Как сцепиться языками с женщиной

GQ
Прорыв в прошлое: россиянам обидно за великую державу Прорыв в прошлое: россиянам обидно за великую державу

Россия велика и державна, как никогда раньше, но жить в ней стыдно

Forbes
50 оттенков серого вещества 50 оттенков серого вещества

Готовься пройти тест на склад твоего ума. Пригодится в быту и на собеседованиях

Maxim
Как получилось, что из Петербурга исчезли деревья? Как получилось, что из Петербурга исчезли деревья?

Мария Тиника знает, почему из Петербурга исчезли деревья

Собака.ru
Где не стоит бить татуировку? На лице Где не стоит бить татуировку? На лице

С татуировкой на лице вы будете бунтарем, но негативных последствий больше

GQ
Новый взгляд на Словению Новый взгляд на Словению

Словения — необыкновенно уютная страна в Центральной Европе

Cosmopolitan
Выбор экспертов: 8 лучших процедур Выбор экспертов: 8 лучших процедур

Какие процедуры выбирают косметологи, чтобы продлить молодость и красоту

Домашний Очаг
Почему мы боимся быть уязвимыми Почему мы боимся быть уязвимыми

Всем знакомо чувство беззащитности

Psychologies
21 жестокая истина об отношениях 21 жестокая истина об отношениях

Зная эти жесткие истины об отношениях, можно встретить настоящую любовь

Psychologies
Прогулки в облаках Прогулки в облаках

Пройти по волшебному стеклу над бездной в горах Поднебесной может любой желающий

Караван историй
Бизнес на семейных корнях: сколько стоит родословная Бизнес на семейных корнях: сколько стоит родословная

Forbes Life подсчитал, какова вероятность восстановить историю своей семьи

Forbes
Здоровый цинизм. Поколение 30-летних откажется от державных ценностей Здоровый цинизм. Поколение 30-летних откажется от державных ценностей

Чем отличается поколение советских бэби-бумеров от того, что грядет ему на смену

Forbes
Гидрокар для путешествий вокруг света, тканый фасад и четырехметровое жилище Гидрокар для путешествий вокруг света, тканый фасад и четырехметровое жилище

Красивые и эффектные технические новинки

Популярная механика
Как по нотам Как по нотам

Чем себя занять на родине Моцарта

Grazia
7 признаков, что твоя девушка устала от тебя (советуем проверить) 7 признаков, что твоя девушка устала от тебя (советуем проверить)

7 признаков, что твоя девушка устала от тебя (советуем проверить)

Playboy
В Петербурге на сайте бюджетных инициатив утвердили идею покрасить чаек в цвета российского флага В Петербурге на сайте бюджетных инициатив утвердили идею покрасить чаек в цвета российского флага

В Петербурге утвердили идею покрасить чаек в цвета российского флага

Maxim
Алкогений: Жерар Депардье Алкогений: Жерар Депардье

Вкус к вину Жерар Депардье приобрел с детства

Maxim
В прорубь – с головой! В прорубь – с головой!

Полезно ли зимнее купание и всем ли стоит закаляться?

Psychologies
Кризис жанра. Почему людям не нравятся ваши вакансии Кризис жанра. Почему людям не нравятся ваши вакансии

Уже для каждой пятой вакансии стоит делать более «вкусные» описания

Forbes
Тоталитаризм, КГБ, насилие, жесткий секс и наука в фильме «Дау» Тоталитаризм, КГБ, насилие, жесткий секс и наука в фильме «Дау»

Совершенно безумный проект о жизни в изолированном институте

GQ
О каких навыках будущего твердят нам ученые и визионеры О каких навыках будущего твердят нам ученые и визионеры

О каких навыках будущего твердят нам ученые и визионеры

СНОБ
Лучшая еда в самолетах и поездах Лучшая еда в самолетах и поездах

Погода намекает на отпуск? Подкрепитесь перед дорогой

GQ
Креативная глубинка Креативная глубинка

Сердце концерна IКЕА, ворочающего миллиардами, находится в глухой провинции

Популярная механика
Комсомольский комсомолец Комсомольский комсомолец

Уголок желтой прессы

Maxim
Высший разум: как чат-боты укрепляют корпоративное общение Высший разум: как чат-боты укрепляют корпоративное общение

Как наладить эффективную коммуникацию внутри компании

Forbes
Осторожно: ПМС! Осторожно: ПМС!

Предменструальный синдром – это не женский каприз, а реальный диагноз

Лиза
Открыть в приложении