Отрывок из книги Алексея Иванова «Хребет России»
В новую книгу Алексея Иванова вошли сто новелл об Урале — рассказы о людях и природе, исторические очерки и размышления писателя об идентичности региона. «Сноб» публикует отрывок.
Место встречи изменить нельзя
Здесь тайга тряслась от лихорадки. От платиновой лихорадки. Маленькую речку Полуденку раздергали на ручейки, словно шнурок на нитки, — подводили воду к промывальным машинам. Грунт для машин гребли отовсюду, даже с кладбища деревни Крестовоздвиженской. Крупинки платины вымывали из гнилых человеческих костяков. Тысячи старателей били кайлами слежавшийся суглинок.
А ночью в низких щелястых балаганах при свете лучин шлепали по доскам нар засаленные карты, в бутылях толстого стекла бултыхался мутный самогон, заскорузлые ладони пересыпали драгоценный песок, ногу студил нож за голенищем. Это был Клондайк по-русски: каторжный, угрюмый, безнадежный.
На русском Клондайке работал русский Джек Лондон. Тогда, в 1900 году, его звали Сашка Гриневский. Как и Джек, он уже побывал моряком и бродягой. Джеку на Клондайке исполнился двадцать один год, а Сашке на Полуденке — двадцать лет.
Из таежной котловины прииска, над лубяными кровлями балаганов, над вшивыми головами старателей, вдали, за лесами, Сашка видел острые каменные зубцы этой горы — горы Колпаки. На закате они становились алыми — как те паруса, о которых писатель Александр Грин напишет через двадцать лет в Петрограде, таком же рваном и диком, как Крестовоздвиженский прииск.
В своей автобиографии Грин признается, что сочинять он начал на Урале. Сказканужна была как компенсация — слишком страшен оказался быт. На платиновых россыпях Полуденки в душе искателя фарта встретились Черное море и черное горе — и породили феерию будущих романов. Потому что такова судьба Урала: быть местом встречи и порождать что-то новое. Преображать.
Урал — место встречи Европы и Азии. Граница. И это не умозрительная линия вроде Гринвичского меридиана. На Среднем Урале ее можно проследить по самым высоким горам — таким, как гора Колпаки. Цепочка высоких гор стоит на великом водоразделе бассейнов Волги и Оби.
Но Урал не столько разделяет, сколько соединяет. Не разрезает, а сшивает. Сваривает, как электросварка. И то, что преображается или рождается на месте встречи, не является механической суммой своих составляющих. Оно оказывается новым и небывалым продуктом. Так олово и медь, соединяясь, рождают не медно-оловянный сплав, а новый металл — бронзу.
Урал — это плавильная печь, производящая новые образы и смыслы. В судьбе Александра Грина Урал породил новый смысл — литературное творчество. Быть может, и новый образ — алые паруса. А в своей собственной истории Урал, место встречи Европы и Азии, Руси и Сибири, породил атланта, который поднял над ним русское небо, — Ермака. Преобразил его из разбойника в героя.
Копье Пересвета
Плоский и пустой остров в низовьях реки Чусовой — узкий и длинный, словно копье Пересвета. Это все, что осталось от городка, из которого вышла в путь Ермакова дружина. Городок назывался Чусовским. Год его рождения — 1568-й.
Тогда еще здесь был берег, мыс. Солепромышленники Строгановы поставили на мысу деревянную крепость с частоколами и башнями, с храмом, господским теремом и амбарами. Сквозь бойницы на Сибирь глядели пушки и пищали. Через четырнадцать лет стрельцы прокопали канал и превратили мыс в остров.
А в середине ХХ века тут гомонило большое село. Среди изб громоздились старинные каменные храмы и палаты Строгановых, заброшенные бревенчатые башни соляных варниц и печные трубы изразцовых промыслов. Но в 1953 году все постройки начисто снесли. На близкой Каме сооружали ГЭС, и скоро над островом былого Чусовского городка схлопнулись волны водохранилища. Ныне бывает, что водохранилище мелеет, и остров городка всплывает, как маленькая Атлантида.
Здесь был край Руси — и в пространстве, и во времени. В 1580 году Ермак уходил отсюда в Сибирь — и в будущее. В Россию. Ведь царство Ивана Грозного было Русью, а поляков в 1612 году изгоняли уже из России. Где же родилась Россия? У фонтана, где Лжедмитрий любезничал с Мариной Мнишек?