Отрывок из книги Александра Абалова и Владислава Иноземцева «Бесконечная империя»
Публицист и постоянный колумнист «Сноба» Владислав Иноземцев в соавторстве с историком Александром Абаловым написал книгу «Бесконечная империя: Россия в поисках себя» (вышла в издательстве «Альпина Паблишер»). Авторы рассматривают историю государства с момента его зарождения, рассказывают о сходстве и различии Россией и других великих империй, а также рассуждают, что ждет современную Россию, существующую в неимперском мире. «Сноб» публикует одну из глав.
История России с того момента, как Москве удалось освободиться от монгольского ига и затем разрушить государства, сформировавшиеся на руинах Золотой Орды, представляется нам двумя последовательными эпизодами имперской экспансии, в своей логике существенно повторявшей те примеры имперского строительства, которые реализовывали западноевропейские метрополии. Между тем результатом стало — ввиду исходных характеристик, описанных нами в первой главе, — совершенно иное государство, не воплотившее в себе многих черт европейских империй.
По своей исторической логике имперское строительство в России было вполне европейским. Имперские центры (в данном случае, как мы показали, их тут было два, последовательно сменивших друг друга, а не один) успешно реализовывали европейские проекты — сначала поселенческую колонизацию, а затем и военный захват тех территорий, полномасштабная и эффективная колонизация которых не представлялась возможной. Российский опыт оказался даже отчасти успешнее европейского — в данном случае захваты новых территорий в XIX веке не выступали компенсаторной реакцией на потерю поселенческих колоний, в отличие от, например, той же Великобритании. Однако подобная «успешность» имела и свою цену, причем очень высокую: не будет преувеличением сказать, что она была обусловлена готовностью российских властей объединить все свои разномастные владения в рамках формально единого государства, чего европейцы никогда не предпринимали. Этот шаг мог казаться рациональным, когда Европа ощущала себя всемогущей властительницей остального мира, — однако если обратиться даже к античной истории, следовало бы заметить, что в империях, где (как в Римской), допускалось превращение колоний в часть единого государства, их отложение автоматически запускало процесс деструкции всего государственного целого. В этом отношении европейские проекты, в которых метрополия и колонии (доминионы, протектораты, вассальные квазигосударства) были четко разделены, несомненно, были более устойчивыми, чем Российская империя конца XIX столетия. Только Франция допустила ту же ошибку, что и Россия, полностью инкорпорировав в свой состав Алжир, — и в итоге агония Французской империи стала наиболее болезненной. Таким образом, российская имперская экспансия породила исключительно важную проблему: прямое инкорпорирование в российское государство чуждых метрополии территорий, удержать которые в долгой исторической перспективе было невозможно, но при этом раскол с которыми угрожал существованию всего государственного целого. «Историческая Россия», как в последнее время стали называть Российскую империю, а заодно и Советский Союз, не могла поэтому быть прочной политической единицей.