Художник Николай Полисский о том, в чем состоит миссия художника

EsquireКультура

Отец русского ленд-арта. Большое интервью с основателем «Никола-Ленивца» Николаем Полисским

Марина Федоровская

Этим летом впервые за долгие годы художник Николай Полисский, известный как основатель фестиваля «Архстояние» и арт-парка «Никола-Ленивец», открыл свою персональную выставку в галерее ГУМ-Red-Line. Его «Колонна» из серии «Русская античность» стала одной из ключевых доминант паблик-арт-проекта «Красный сад» на Красной площади. Мы поговорили с Полисским о том, как ему удалось превратить деревню в Калужской области в популярную достопримечательность, и о том, в чем состоит миссия художника.

Про Николая Полисского этим летом говорят больше, чем про какого-либо российского художника. Его деревянная «Колонна» на Красной площади и серия «Русская античность» в галерее ГУМ-Red-Line многих заставили вспомнить, а кого-то и узнать впервые имя отца-основателя крупнейшего в Европе арт-парка «Никола-Ленивец» и фестиваля «Архстояние», собирающего ежегодно тысячи человек в калужских полях и лесах. Николаю Полисскому 64, но в статусе мэтра он достаточно давно — с тех пор, как возвел целую череду ландшафтных арт-объектов в Никола-Ленивце, который за 20 лет ему удалось превратить практически в абсолютно счастливую деревню.

Полисскому хочется давать громкие прозвища вроде «Лесной царь», «отец «Архстояния», «гуру ленд-арта», но все, кто его знает, — и критики, и местные, и художники — зовут его по-свойски «дядя Коля». Дядя Коля, как часто бывает с мудрецами, кажется человеком простым и может найти общий язык с кем угодно — «хоть с бомжом, хоть с президентом». Свой «паблик-арт», который он часто делает из того, что под ногами, — снега, травы, палок, дерева, — он называет «архстоянием». Однажды появившись тут с идеей арт-проекта, он вернулся снова, построил из сена башню «Зиккурат» и сжег ее. Это стало началом новой жизни — и своей, и жизни никому не известной деревни.

«Медиабашня», 2003 г.

Полисский уверяет, что в его деятельности нет никакой сакральности, но магнетизирует окрестности и людей так, что с каждым годом людей здесь все больше, и многие приезжают с идеями художественных проектов. Это можно назвать эффектом Полисского.

Что в вашем детстве предопределило ваш творческий метод? Какие моменты вспоминаются?

Конечно, вспоминается, что часто я оказывался в деревне. Отец служил военкомом в малых городах — Торопце, Завидово, и мы часто жили в сельской местности. Но и Москва моего детства была окраиной. Сейчас это середина Кутузовского проспекта, а тогда был самый край, наши дома были почти на границе Москвы, дальше шла Поклонная гора, которую потом срыли при Брежневе, а мы там катались на санках. За Поклонной начиналась бескрайняя природная среда. Какие-то свалки, куда свозили строительный мусор, леса... Тогда детей не боялись выпускать из дома, и мальчишками мы постоянно пропадали в каких-то полях, лесах, в бесконечных приключениях, которые сейчас даже немножко страшно вспоминать. Чего мы только не жгли и не взрывали на этих свалках! И я не припомню, чтобы взрослые за нами особо следили. Мать не могла меня на обед зазвать, я все бегал где-то.

Потом, в начале 1960-х, построили Кутузовскую панораму (Бородинскую панораму на Кутузовском проспекте открыли в 1962 году. — Esquire). Это всех мальчишек нашего дома подняло на какую-то недосягаемую высоту. Сейчас даже представить себе трудно, что значила Кутузовская панорама! Туда очереди были больше, чем к Ильичу. И для нас это было очень круто! «Ты ТАМ живешь?! Да ты, наверное, каждый день туда ходишь?» — «Конечно!» Хотя, по правде, мне один раз лишь удалось туда попасть — не пробиться было! И вот эта свобода, полученная в детстве, наверное, сыграла свою роль.

Потом, конечно, все изменилось. Лет в десять в студии скульптуры в Доме пионеров я познакомился с художниками — у нас тогда преподавали приличные люди, из настоящей художественной среды. Они были знакомы и с Кабаковым, и с Булатовым, и со всей андерграундной средой. И я увидел этот мир искусства, который меня, конечно, заворожил. У нас была самая такая обычная советская семья, все другое, а тут передо мной открылся таинственный и свободный мир, и туда, конечно, затянуло. Дальше была художественная школа и прочая жизнь в культуре. Но прививка этой натуральной жизни, видимо, осталась. И, пройдя все школы, институты, Мухинское училище, «Митьков» (группа художников, сформированная в Ленинграде Дмитрием Шагиным, Александром Флоренским, Владимиром Шинкаревым и другими в 1980-е. — Esquire), московскую сумасшедшую жизнь, я вернулся на природу.

Рисунки Ворот Перми, 2011 г.

Вы как художник формировались в Петербурге — там, где учились?

Питер более классический, конечно, в Москве все поавангарднее всегда было. А там — «живопись, которой нужно служить», «Вечно живая картина», и вот во всем этом я варился, зная уже про то, что есть другое искусство, концептуализм и остальное. Даже пытался объяснять ребятам что-то про Кабакова, что есть другое искусство, но они хохотали просто. Это потом они к этому пришли. Но я изучал историю искусства с начала — от бизона до Барбизона. Учили хорошо. Одних историй искусств штук одиннадцать было. Но современное искусство, конечно, было в тайне.

А как вы рассказывали о Кабакове, даже интересно?

Сейчас и не вспомнить, так как все это через смешки было. Но я объяснял, что человек исследует жизнь не как мы, продолжатели какой-то живописной французской школы, варимся в стилистиках, — а исследует эту советскую жизнь, ту, что нас окружает, подробно, внимательно, с собиранием бумажек и артефактов. Раздавался жуткий топот и хохот, и мне приходилось более сильные выражения применять... Но живопись и меня все-таки увлекла, что поразительно. И сейчас я очень много встречаю людей, которые в этой культуре так и остались. Это уже новая академическая культура, идущая скорее от авангардной, но все-таки традиция, которой надо следовать. Я, конечно, тоже долго на этом сидел и очень хотел вырваться, но не отпускало.

Живопись Николая Полисского, сделанная в Никола-Ленивце до 1997 г., из цикла «Двадцать видов реки Угра»

Когда вы поступили в Мухинское училище в Ленинграде, не поступив в Москве в Строгановку, это был драматичный момент или приключение?

Да нет, ну конечно! Это самостоятельная жизнь! Отрыв от диктата родителей! Они уже по слухам только потом узнавали о моей жизни и о каких-то кошмарах. Я достаточно опасно жил, бог знает что творилось в той квартире, которую мне родители снимали. Страшно вспомнить. И какие дружки у меня были, и как я выпутался из всего этого... Жуть. Тогда была какая-то вдруг открывшаяся свобода, а власти еще не знали про все безобразия, которые может творить молодежь. Сейчас-то они все доподлинно по пунктам разузнают. А тогда нюх потеряли.

1970–1980-е — это время, когда в Петербурге происходила культурная рок-революция: Цой, Гребенщиков, «Митьки». С кем тусовались, с кем дружили?

Я учился в 1977–1982 годах. И все, конечно, там друг друга знали. Питер — это еще большая деревня, чем Москва. Это теперь уже история, а тогда все просто ходили друг к другу и дружили. С Флоренским Сашей (российский художник, один из основателей ленинградской арт-группы «Митьки». — Esquire) мы учились вместе в Мухинском училище. А подружились с первой минуты — как зашли в аудиторию, так и вышли корешами. По Мухе ходили королями. Мы что-то такое знали, чего не знали остальные, потому как они были еще более серые, чем мы. Если спрашивали про современное искусство — это к Полисскому и Флоренскому. Позже он женился на Оле Флоренской, она тоже с нами училась, но дружба наша продолжалась.

«Митьки» были придуманы позже. Цой тогда еще совсем мальчиком приходил в мастерскую к Андрюшке Медведеву (петербургский художник, фотограф и педагог, 1959–2010. — Esquire), и мы с ним общались. Группа «Кино» появилась позже, когда я уже уехал в Москву. А в те времена царствовал Гребенщиков, безусловно, и все только-только начиналось.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Два рассказа о чертовой силе чтения Два рассказа о чертовой силе чтения

Два рассказа о чертовой силе чтения

Esquire
Два самых невероятных побега из СССР Два самых невероятных побега из СССР

Отчаянные побеги из Советского Союза по воде

Maxim
Внутренний голос: как научиться ладить с собой Внутренний голос: как научиться ладить с собой

Как общаться с самим собой

РБК
Предприниматель — не робот: как победить выгорание и не навредить бизнесу Предприниматель — не робот: как победить выгорание и не навредить бизнесу

Как справиться с выгоранием, когда нужно управлять компанией?

Forbes
Самые лучшие телефоны-раскладушки из нулевых и девяностых Самые лучшие телефоны-раскладушки из нулевых и девяностых

Люди постарше знают и помнят, что «раскладушкам» уже очень много лет

Maxim
The Weeknd против Эйбела The Weeknd против Эйбела

Попытаемся отделить Эйбела Тесфайе от его альтер эго The Weeknd

GQ
Лада Пузыревская. Я тебя выведу: помогать детям, за которыми «не стоит очередь» Лада Пузыревская. Я тебя выведу: помогать детям, за которыми «не стоит очередь»

Девять лет назад Лада Пузыревская оставила блестящую бизнес-карьеру

Домашний Очаг
Книги о путешествиях: 11 произведений, позволяющих посетить другие страны, не вставая с дивана Книги о путешествиях: 11 произведений, позволяющих посетить другие страны, не вставая с дивана

Подборка книг про путешествия и приключения современных и классических авторов

Playboy
Елена Качаева. Ватная игрушка: любовь к ней вдохнула новую жизнь в деревню Елена Качаева. Ватная игрушка: любовь к ней вдохнула новую жизнь в деревню

Однажды семья кукольников решила развлечь местных детей мастер-классом...

Домашний Очаг
Одно из самых странных дел в Австралии: акула в аквариуме внезапно выплюнула татуированную руку Одно из самых странных дел в Австралии: акула в аквариуме внезапно выплюнула татуированную руку

Акулу стошнило человеческой рукой с татуировкой двух боксеров

Популярная механика
Королева сарказма Королева сарказма

27 августа исполняется 125 лет со дня рождения Фаины Раневской

Лиза
«Им было выгодно, чтобы я оставался в роли любовника»: жестокие игры женатых «Им было выгодно, чтобы я оставался в роли любовника»: жестокие игры женатых

История участия в любовном треугольнике

Psychologies
Почетные стукачи: итальянские дверные молотки Почетные стукачи: итальянские дверные молотки

Многие века двери в Италии украшают необычные дверные молотки

Вокруг света
Между подвигом и сном Между подвигом и сном

Катя Варнава серьезно размышляет о проблемах русских женщин

Esquire
Ядерный «Дедал»: звездная миссия 1979 года Ядерный «Дедал»: звездная миссия 1979 года

«Дедал» — перспективная модель межзвездных путешествий из прошлого

Популярная механика
Падение Бритни Спирс: как любимица миллионов оказалась «недееспособной» Падение Бритни Спирс: как любимица миллионов оказалась «недееспособной»

Как карьера и жизнь Бритни Спирс и жизнь превратилась в кошмар

Cosmopolitan
«И тут я подумал: а что если в этой давке включить бензопилу?» «И тут я подумал: а что если в этой давке включить бензопилу?»

Случаи, книги, картины и разговоры, из которых получились сюжеты великих фильмов

Weekend
История штопора История штопора

На каждую хитрую пробку найдется прибор с винтом

Вокруг света
В зоне риска: 9 самых неожиданных профессиональных заболеваний В зоне риска: 9 самых неожиданных профессиональных заболеваний

Представляем девять наиболее рискованных профессий

Вокруг света
Агрегация атомов гелия в нанокапли усилила надпороговую ионизацию Агрегация атомов гелия в нанокапли усилила надпороговую ионизацию

Физики изучили процесс надпороговой ионизации

N+1
«Душа Сократа, слог Гомера»: 8 женщин-философов античного мира «Душа Сократа, слог Гомера»: 8 женщин-философов античного мира

Рассказываем о влиятельных мыслительницах Античности

Forbes
Лучшая половина Лучшая половина

Почему в 50 счастья больше, чем в 20

Vogue
Почему после второго «Отряда самоубийц» вам не захочется смотреть рядовые кинокомиксы Почему после второго «Отряда самоубийц» вам не захочется смотреть рядовые кинокомиксы

С радостью заявляем, что сиквел получился намного лучше первой части

GQ
Старение мозга людей и мух объединила работа 50 генов Старение мозга людей и мух объединила работа 50 генов

Биологи определили 50 консервативных генов, определяющих старение у мух и людей

N+1
Человек, который поставил мир на лыжи: Как писатель-неудачник изменил наше представление о лыжах Человек, который поставил мир на лыжи: Как писатель-неудачник изменил наше представление о лыжах

Говард Хед, изобретатель, революционизировавший спортивную индустрию

Популярная механика
Нитевидный красный фосфор вчетверо пересветил двумерные материалы Нитевидный красный фосфор вчетверо пересветил двумерные материалы

Гигантское усиление фотолюминесценции у одномерного фосфора

N+1
Шахиня Фарах Пехлеви: история, ставшая балетом Шахиня Фарах Пехлеви: история, ставшая балетом

Трагическая судьба Фарах Пехлеви — одной из самых знаменитых женщин ХХ века

СНОБ
Konfuz: «Моя мечта – выпустить лучший альбом года и собрать большой сольник» Konfuz: «Моя мечта – выпустить лучший альбом года и собрать большой сольник»

Михаил Маргарян (Konfuz) о том, какую роль играют клипы в становлении музыканта

GQ
«Они отвалились: как и почему закончился социализм в Восточной Европе» «Они отвалились: как и почему закончился социализм в Восточной Европе»

Отрывок из книги Д. Окреста и Е. Сенникова о социализме в Восточной Европе

N+1
Не только Nirvana: 5 обложек известных альбомов, за которые дети тоже могут подать в суд Не только Nirvana: 5 обложек известных альбомов, за которые дети тоже могут подать в суд

Самые опасные кадры с пластинок

Maxim
Открыть в приложении