В поисках смысла
Про актера Юру Борисова мне впервые рассказал Фёдор Бондарчук, когда снимал «Притяжение», а у Фёдора чутье на талант. Потом, на «Кинотавре», я увидел Борисова в картине «Бык», получившей Гран-при. Это было мощное актерское высказывание. Острый волчий взгляд и ранимая душа... Сегодня в кино Юра Борисов нарасхват. Встретиться лично на этот раз у нас не получилось. Решили поговорить по телефону.
Юра, ничего себе, ты звонишь ровно в 23.00, как мы с тобой и договаривались.
Это просто так получилось.
Да? А я, наоборот, хотел похвалить тебя за пунктуальность.
Так не всегда получается, но я стараюсь.
Послушай, тебя поймать совершенно невозможно было. Сколько у тебя сейчас проектов в работе?
На самом деле много, но съемки идут не одновременно, что радует. Друг за другом.
Насколько вперед ты знаешь перспективу своей занятости?
Пандемия показала, что нинасколько. Сейчас примерно на год вперед знаю, но в любой момент всё может поменяться. Не вижу в этом ничего плохого, в принципе: как идет, так и идет.
Согласен. Когда я посмотрел фильм «Серебряные коньки», который мне очень понравился, я общался с одной своей коллегой и говорю ей: «Как прекрасно играет в картине Юрий Борисов», — она спросила: «А кого он там играет? Мне кажется, ты перепутал, его нет там». (Юра смеется.) «Как нет? — говорю. — Предводитель банды — это и есть Борисов». Она продолжает: «Этого не может быть». Такая у тебя там степень перевоплощения! И такое «неузнавание» — самый лучший комплимент для актера.
Это правда.
Ты вообще к этой истории тяготеешь: быть на экране всё время разным, непохожим, непредсказуемым?
Да не то что тяготею, просто хочется что-то новое делать, по крайней мере для себя хотя бы. Хочется двигаться, чтобы самому интересно было в профессии.
Хорошо, а сейчас у тебя нет каких-то безумных идей: зубы, например, спилить, как это было раньше, или еще что-то, чтобы внешность поменять для роли?
Идеи безумные есть, но сейчас я во внешности перестал искать инструменты, именно во внешности. Понял, что особо даже не знаю, что попробовать. Стал про содержание больше думать, а не про форму.
Это уже опыт, Юра, профессиональное взросление. А когда началось вот это желание думать больше про содержание?
С пандемии, наверное. Много мыслей тогда накопилось.
Зато, видимо, в карантин удалось больше времени с женой и дочками проводить?
С одной стороны, да. В первые месяцы я этому безумно радовался. Наконец-то гонка остановилась, и можно было чуть выдохнуть. Это время прошло хорошо. Но потом постепенно стало понятно, что нужно срочно начинать что-то делать. Нет, я безумно благодарен тому, что в моей жизни случился этот карантин. Это такое невольное заточение, благодаря которому ты можешь задуматься и переосмыслить многие вещи.
Было что переосмысливать?
Всегда есть что переосмысливать.
Мне кажется, сейчас среди молодых актеров ты рекордсмен по количеству кинопроектов. Причем в начале твоей карьеры был и Звягинцев, фильм «Елена», в котором ты снимался, и другие заметные картины, но проблема в том, что ты сам в этих картинах был незаметен. Все-таки актер — это тщеславие в том числе, как мне кажется. Когда ты снимаешься из картины в картину со студенческой скамьи, и всё мимо, всё не в десятку... Как ты это воспринимал, скажи?
Я себе говорил, что мое время еще не пришло, еще нужно потренироваться, чтобы, когда оно придет, быть более прокачанным на профессиональном уровне.
А ты был уверен, что твое время придет?
Нет. Но просто других каких-то идей в тот момент не было, что мне делать, чем заниматься, поэтому оставалось только ждать, придет мое время или нет. Ну и постоянно размышлять о том, что, может, я просто не тем занимаюсь. А вдруг это не моя профессия и не мой путь?
А ты думал об этом потому, что твои роли не выстреливали, или потому, что всё, что ты делал, тебя не цепляло, на каком-то автомате проходило?
Не в этом дело. Просто то, что мне казалось правильным, в других не отзывалось. То есть люди говорили: «Ну что ты придумал, какую-то фигню, зачем это тут надо?» Я думал: «Странно. Я по-другому не хочу, я хочу вот так, а людям не заходит».
О чем ты? Приведи пример.
Ну не знаю... Ты придумаешь, например, какую-то манеру существования в сериале, а тебе говорят: «Давай так не будем делать, это как-то странно выглядит, давай поспокойнее».
То есть не нравилось, что ты слишком экспрессивен и эмоционален в кадре?
Слишком много меня и предлагаю больно много — вот так примерно я ощущал. Это если отвечать на твой вопрос, почему не получалось. Не знаю, может быть, снимался не там, может быть, делал не то действительно. К вопросу о тщеславии... Я очень не хотел профессиональной деформации, потому что актеры — это люди, у которых закономерная профессиональная деформация происходит в сторону себялюбия, потому что без самоуверенности некоторых вещей даже и не сделать в профессии. А мне это не очень нравится. Наверное, должна быть какая-то середина, чтобы избежать этого тщеславия и себялюбия, но при этом делать что-то стоящее. Поэтому у меня всегда возникал вопрос, моя ли это профессия, нужно ли мне этим заниматься, потому что я бы не хотел превращаться в актера (подчеркивает слово «актер»). Даже будучи студентом первого курса, я окружающим не говорил, что я актер, для меня это как ругательство звучало.
Да ты что! Ты стеснялся говорить, что ты актер?!
Я понимал, что я вроде как актер, но произносить это — да, мне до сих пор очень неловко. Когда люди, которые тебя не знают, спрашивают, кем ты работаешь, а ты говоришь, что ты актер, то на это всегда такая странная реакция, особенная, а мне хочется, чтобы проще всё было.
А сейчас есть еще люди, которые тебя не знают?
Да, конечно. (Смеется.)
Все-таки ты много снимаешься в топовых картинах, играешь главные роли.
Есть люди, которые, во-первых, не смотрят вообще российское кино. Соответственно, откуда они меня могут знать? Во-вторых, многие не смотрят кино, а смотрят только сериалы по телевизору, — в провинции таких людей очень много, и знают они совсем других актеров. А кто-то вообще не смотрит ни сериалы, ни фильмы.
Ты вот несколько раз сказал, что, может, не своим делом занимаешься, может, надо заняться чем-то другим. А если другим, то чем?
Не знаю, мне в школе еще нравилось проекты домов рисовать. Я думал, может быть, я смогу что-то строить.
Быть архитектором?
Архитектором, дизайнером. Очевидно, это мне интересно и хочется что-то создавать, но... не очень хочется делать это. (Смеется.) Конечно, лень берет свое, потому что проще всего своим телом делать... Вышел, что-то говоришь — вот и вся твоя работа.
Ну ничего себе, ты же учился в институте. Тут ведь как: один «говорит» — и мимо, а другой говорит — и вау, и поступают новые предложения. Понятно, что это сейчас кокетство в твоих устах.
Сейчас уже как-то по накатанной пошло. И вот это очень страшно, что стало поступать много предложений, что есть какого-то рода известность и популярность. У меня была проблема, с которой я пытался справиться: меня долго не утверждали, потому что продюсеры боялись нового лица. Новое лицо — это всегда спорный момент, особенно когда речь идет о главной роли. Я пытался пробить эту брешь, чтобы продюсеры меня узнавали. И вот сейчас меня готовы утверждать только потому, что я...