Интервью: «Дружба помогает узнать, кто я»
Это отношения, без которых мы не стали бы собой. Они необходимы, но иногда причиняют нам страдания. Почему так? Беседуем с социальным психологом.
Psychologies: Говорят: «С другом радость вдвое больше, печаль вдвое меньше», – верно ли это?
Маргарита Жамкочьян: Это не результат исследования, а житейское наблюдение. Мы знаем по опыту, что, поделившись печалями, испытываем облегчение: мы разделили беду на двоих. А вот с радостью все не так просто. Поделиться горем – это уходит вглубь истории так далеко, что нельзя сказать, когда это появилось. Исследования социального поведения животных обнаружили, что стадо – слонов, например, – испытывает сочувствие, скорбь по поводу утраты. Это наше эволюционное наследство: любая культура обязывает нас разделять скорбь. И легче пройти путь сочувствия, чем путь совместной радости. Даже слова такого нет, «сорадость». Только сейчас развитие общества привело к тому, что мы обратили внимание на радость. Но многие жалуются, что близкие не готовы радоваться с нами, что-то к этому примешивается невольно: зависть, ревность...
С чем связана эта новая потребность в совместной радости?
М.Ж.: Думаю, она связана с тем, что мы продлили себе период молодости: теперь считается, что до 35 лет мы молодежь! Соответственно мы продлеваем дружбу – необходимый способ сосуществования в юности, хотим разнообразных ее проявлений. Радость становится нашей движущей силой, и тут мы вдруг замечаем, что иногда в радости не на кого опереться. Хотя в печали мы не одиноки.
Почему некоторые легко устанавливают близкие отношения, а для других это трудно?
М.Ж.: Тут одной причиной не обойтись. Во-первых, уже сама потребность в общении у нас разная. Согласно Юнгу, есть два типа извлечения жизненной энергии: экстраверт ее черпает в разнообразии контактов, и если его лишить такого разнообразия, он начинает раздражаться, а потом угасать. Хорошо известно, что тех, у кого ярко выражена экстравертность, нельзя брать в длительные и замкнутые экспедиции. Вы приглашаете кого-то как душу компании, который всегда готов веселиться, петь песни, но если ограничить его общение пятью собеседниками на несколько месяцев, и с ним произойдет метаморфоза: появится подавленность, раздражительность. А у интроверта нет такой потребности в разнообразии. Есть другая: в двух-трех друзьях, но проверенных годами, кому он может доверять как себе, и неважно, как часто они общаются, они остаются на всю его жизнь. И разнообразие информации, которое служит источником энергии, он черпает в разнообразии состояний: интроверт к ним чувствителен и хорошо их распознает, отличая одно от другого. А экстравертам менее интересны нюансы состояний, они плохо знают себя и наедине с собой скучают. Во-вторых, есть своего рода исполнительское мастерство, то есть реализация потребности. Бывает, что потребность в общении у меня высокая, но я робок, застенчив, испытываю напряжение, когда ко мне обращаются, я плохо считываю окружающих. И это вызывает тревогу, и мне непонятно, а что со мной не так.