«Мои мозги ходят в тренажерный зал»
У Семёна Слепакова имидж минорного человека. Его песни всегда с легкой грустью и тоской, но при этом вызывают смех в зрительном зале. А с юмором Слепаков на ты! Мне нравится предельная ирония Семёна по отношению к героям своих песен. А еще Слепаков сценарист и продюсер, и в этих своих ипостасях он также весьма преуспел. Скоро состоится премьера его нового сериала «Домашний арест», что и стало прекрасным поводом для нашей встречи.
Семён, тема сериала «Домашний арест» острая и совсем не веселая.
У нас будет и грустно, и весело. Это же жизнь, а в ней всего понемногу. Это история про такого своеобразного героя нашего времени, чиновника-авантюриста, который попался на взятке и был помещен под домашний арест по месту прописки — в коммунальную квартиру. А прописан там он был, чтобы скрывать свои доходы. Так что в один миг герой оказался в условиях, несопоставимых с теми, к которым привык. А дальше история начинает стремительно развиваться. В общем, о грустном мы попытались рассказывать весело, я так скажу.
«Весело о грустном» — хороший слоган. Режиссер, кстати, замечательный — Петя Буслов. А не было у тебя, Семён, желания сыграть самому?
Я там одну роль сыграл. Но тому, кто меня найдет в этом сериале, думаю, можно машину подарить. (Смеется.) Потому что это даже не роль, я там просто мелькнул где-то. Мне предлагали роль поглобальнее, но я не в большом восторге от своих актерских талантов, мне не очень хотелось прекрасный актерский ансамбль разбавлять таким дилетантом, как я.
Так ведь можно было постараться для себя хорошую роль сочинить. Хозяин, как говорится, барин.
Мы в таком темпе писали сценарий, что было не до того, чтобы для себя роль придумывать. К тому же можно сказать, что сценарий сочинялся сам. Сначала мы сняли первую серию, а потом от нее уже история начала складываться, мы сами не знали, куда она нас приведет. Всё наворачивалось, наворачивалось, и в итоге всё доросло до такого мощного катарсиса, что мы сами себе в итоге удивились.
Это хорошая эмоция.
Хорошая, да. Всегда хорошо, когда ты сам удивляешься тому, что делаешь. В позитивном ключе, конечно.
Я посмотрел твой Instagram, который ты завел в 2013 году. Сначала там была всего одна фотография, спустя пару лет появилась вторая. На одной изображен стул, на другой — кресло. Очень глубокомысленно. Потом снова большая пауза, и вдруг ты стал достаточно активно выкладывать фотографии. Почему? Какая была мотивация?
Всё просто. Я захотел снова выйти в информационное поле и начать разговаривать с людьми, понять, что их интересует, волнует, из-за чего они переживают. Захотел наладить диалог. Instagram дает эту возможность — поддерживать быстрый диалог с людьми и моментально получать отзывы о том, что ты делаешь.
Неужели читаешь все комментарии?
Нет, не все. Бывают такие посты, что комментариев несколько тысяч, тогда я их не читаю. Но в целом мне, конечно, интересны мысли моих фолловеров.
А тебе недостаточно было телевизионной аудитории?
Мы же кавээнщики, у нас привычка — получать мгновенный feedback. А в случае с сериалом всё иначе: ты два-три года живешь в таком диком напряжении, даже, можно сказать, в изоляции от окружающего мира. Ну я лично так существую — не могу совмещать несколько дел, поэтому в сериал ушел с головой, и до сих пор моя голова еще там. А Instagram, возвращаясь к нему, — это возможность получить мгновенную реакцию. Вот, например, сочиню я какой-нибудь пакостный стишок — и идет на это мгновенная реакция людей, они смеются, и мне как-то уже живется легче. Я будто выдохнул, снял напряжение. На самом деле это как качать мышцы, так что мои мозги, можно сказать, ходят в тренажерный зал...
А тело? Или оно остается за пределами тренажерного зала?
Тело уже год ходит в основном только на съемки. (Улыбается.)
Вообще есть потребность и желание спортом заниматься?
Огромная потребность, огромное желание. Занятие спортом — капризная история: если прекращаешь, то потом трудно снова возобновить тренировки. В вашем журнале я видел фотосъемку Фёдора Бондарчука, вот он над собой работает, чтобы оставаться в такой великолепной форме.
Ну, у Фёдора это еще и генетика. Семён, по поводу пакостных стишков... Ты такой мальчиш-плохиш на протяжении многих лет, но я знаю, что ты вырос в Пятигорске в интеллигентной семье, твоя мама — кандидат наук. Как всё стыкуется?
Стишки скорее провокационные. А что касается семьи, то интеллигенты необязательно должны говорить о возвышенных и романтичных вещах. Большинство писателей, поэтов, с которыми я даже не буду себя сравнивать, отметились рядом дико провокационных для своего времени стихов на какие-то гендерные и политические темы. Иногда приходится употреблять такую лексику. Мне как лингвисту кажется, это связано с тем, что изменилась сама форма восприятия действительности. Чтобы донести какую-то мысль, иногда необходимо говорить прямо в лоб, жестко. И есть определенные слова, которых при этом невозможно избежать. Мне даже кажется, что, если бы сейчас появился человек такого уровня, как Высоцкий, аудитория бы не откликнулась. Сегодня всё строится на какой-то иронии, на самоиронии, цинизме, не на романтизме, возвышенности. Людям хочется, чтобы было проще, быстрее.
Наверное, ты прав.
А вот в семье моей было не принято произносить грубые слова, как-то всё это не приветствовалось. Но родители перестроились в итоге, они хорошо воспринимают мое творчество, но опять же я им благодарен за то, что они смотрят чуть глубже. Есть же люди, которых отпугивает сама по себе форма моего повествования, но наше творчество состоит не только из формы, но и из содержания... Отец прививал мне чувство вкуса. У меня еще два дяди-близнеца, которые довольно строго подходят к восприятию литературы, поэзии. У нас дома в основном про литературу, поэзию, про музыку. Считалось преступлением, если писатель или поэт написал какое-то средненькое произведение и при этом на что-то претендует, — вот такое отношение было.
То есть ты рос рафинированным мальчиком.
Я был очень спортивным мальчиком, большую часть времени проводил во дворе, бегал, играл постоянно в футбол, в баскетбол. Я был очень активным.