Нужна ли детям безопасная среда?
Мы стараемся уберечь детей от травм и боли, и это желание абсолютно понятно. Но может ли ребенок изучить окружающий мир и обойтись совсем без негативного опыта? Рассказывает психолог Руфина Кашапова.
Нужна ли детям безопасная среда?
Современные родители пекутся о безопасности ребенка так, как не делали этого их предшественники. И это мешает детям получить необходимый для здоровья и выживания телесный опыт, который не передается с помощью слов и инструкций. Почему безопасные условия на самом деле не гарантируют безопасности?
Мы стараемся сделать так, чтобы ребенок не сталкивался с потенциальными угрозами – но хорошо ли это для него? Окружающий мир — не игровая комната с мягкими стенами. И дети оказываются абсолютно беспомощными в критических ситуациях, потому что не имеют навыков обращения с огнем, представлений об изменчивости природы, не знают даже того, как устроен их собственный двор. Почему так получается и чему верить: глазам, карте или собственному телу?
Нужно ли детям безопасное пространство?
Считается, что дети ждут от нас, взрослых, что мы обеспечим им безопасность. Но ждут ли они этого на самом деле? В период от года до пяти ребенок все время проверяет нас на прочность, все время нарушает границы. Про это есть семинары, тренинги — родителей обучают, какие границы детям нужны, какие не нужны — настолько это актуальная тема.
Меня лично все это заставляет усомниться в том, что дети ждут безопасности от родителей. Дети скорее ожидают, что в случае чего родитель может защитить, поддержать, вылечить, утешить. Но ребенок обычно не ждет безопасного пространства от родителя. Это скорее уже то, что мы формируем, это вторичный эффект от воздействия социума.
Жан Ледлофф в книге «Как вырастить ребенка счастливым. Принцип преемственности» описывает свои впечатления от методов воспитания, которые используют южноамериканские индейцы племени екуана. Их дети ползают среди мачете, сидят рядом с горящим очагом. С двух лет у них уже есть свои собственные луки и острые стрелы. У девочек есть свои терки, на которых они трут тапиоку.
Родители не ограждают детей от опасных мест, в том числе от высоких и глубоких ям. Грудной ребенок может сидеть рядом с ямой — и не падает в нее. И у взрослых не возникает мысли, что ребенок упадет в эту яму. Детей нельзя нарочно научить этому, но дети могут учиться безопасному поведению сами.
Каждый телесный опыт записывается ребенком на уровне телесных ощущений как важный
Вспомните свои ощущения, когда нога проваливается в яму. Сразу вестибулярный аппарат начинает работать, дух немножко захватывает — и мы выравниваем баланс. Для взрослого это буквально краткий миг. Мы ведь уже по опыту знаем, что сейчас все будет нормально, а для ребенка это очень сильные ощущения.
Даже когда ребенок еще спит в детской кроватке, рано или поздно он обязательно проверит край ручкой, ножкой. Он понимает: там пустое пространство, там у него нет опоры. В голове у него появляется связка: раз он не видит, что там, и при этом рука и нога не чувствуют опоры, значит, туда не надо наступать.
На уровне тела это совершенно очевидный запечатленный опыт для него, и он не будет падать. Каждый телесный опыт записывается ребенком на уровне телесных ощущений как важный. Если в раннем возрасте он скатился с постели, упал, то он точно запомнит это. И в следующий раз будет осторожнее.
Наблюдаешь подчас за совсем маленькими, грудными детьми — они, как ни странно, не падают с постели и очень быстро начинают спускаться с нее попой вперед. И это очень интересно. Он же не видит глазами край постели, но он как будто ногами и попой «знает», где край. Нет визуальной картинки, а тело знает, что делать.
Нейронные связи не выстроятся без опыта
«Страх — самый лучший учитель» — это фраза одной моей знакомой преподавательницы метода соматического движения Моше Фельденкрайза. Если маленькие дети немножко пугаются — в этом нет ничего страшного. Они чуть-чуть испугались, справились с ситуацией и двигаются дальше.
Хочется нам этого или нет, но мы должны понимать значение микротравм. Опыт негативных ощущений, негативного столкновения с реальностью и учит ребенка поступать тем или иным способом. Как он сделает вывод, как стоит или не стоит поступать, если у него нет опыта неприятных ощущений?
Очень многое зависит от того, как ведет себя взрослый. Если он пугается оттого, что испугался ребенок, то ребенок замечает следующее: «Пугаться — это значимо для родителя. Он обращает на меня внимание, когда я пугаюсь. Значит, нужно это делать!» И дети уже не думают о том, что надо что-то преодолеть — и научиться. Запускается цепочка эмоциональных и физических реакций, которая в итоге попросту мешает ребенку получать свой опыт.