Новые старые грабли: будет ли в России банковский кризис?
Насколько уязвим российский банковский сектор к внешним и внутренним рискам, и что может стать катализатором нового кризиса?
Генералы готовятся к прошедшей войне. Экономисты готовятся к прошедшим кризисам. На какие грабли наступит российская банковская система, — на старые или на новые, — и можно ли предсказать очередной финансовый кризис?
Первое обстоятельство, на которое следует указать — это, конечно, уязвимость к внешним угрозам. О скором приближении нового мирового кризиса эксперты начали предупреждать еще с весны этого года. Многие индикаторы свидетельствуют о том, что мировая экономика может свалиться в рецессию. Один из индикаторов — инверсия доходности государственных ценных бумаг США, то есть превышение доходности краткосрочных облигаций над долгосрочными. В нормальной ситуации более «длинные» бумаги должны быть дорогими, следовательно, инверсия означает, что инвесторы ожидают проблем в экономике. Исторически это всегда предшествовало кризисам. Прибавим к этому торговую войну США и Китая, рост плохих активов и замедление китайской экономики. Наконец, в следующем — 2020-м — году исполнится как раз 12 лет с момента последнего глобального кризиса. Иначе говоря, все уверены, что мировой кризис можно только отсрочить, но не избежать. Это может стать «самосбывающимся прогнозом».
Среди всех сегментов российской экономики финансовая система страны может принять удар одной из первых. Очевидно, что никакой «тихой гаванью» в случае внешнего шока российский рынок не будет. В этом случае нас ждет классический сценарий: избавление от российских бумаг институциональными инвесторами, падение фондовых индексов и серьезное давление на рубль. Как мы уже успели убедиться, даже если источником мировой турбулентности будет американский рынок, инвесторы будут выходить прежде всего с «развивающихся рынков» (emerging markets), — а значит, все те же Россия, Бразилия, Турция, Мексика, Индонезия испытают самые большие потери.
Для российских банков такой сценарий неприятен в первую очередь по причине большой экспозиции на фондовые риски на балансах. Вложения в ценные бумаги сейчас составляют более 12 трлн рублей (более 13% от всех активов банков). Возможный обвал фондовых рынков и обесценивание ценных бумаг может стать критичным для ряда банков, в том числе и с точки зрения регулятивных требований (хотя мы уже были свидетелями того, как Центробанк разрешал временно учитывать ценные бумаги не по текущей рыночной стоимости для нормативных целей).
Второй фактор — что в таком случае произойдет с ключевой ставкой, может ли повториться история с ее разовым резким повышением в ответ на рост риска девальвации рубля.
Чистка банковского сектора принесла свои плоды: сейчас среди крупнейших банков отсутствуют «зомби».
Также остается открытым вопрос, возможен ли «кризис доверия» на банковском рынке и паника вкладчиков. В 2008-2009 гг. за счет оперативного внедрения инструментов поддержания ликвидности Центробанк купировал этот риск, хотя система понесла определенные потери. В 2014-2015 гг., несмотря на апокалиптические прогнозы декабря и даже слухи о падении банков из первой десятки, ничего драматического не случилось. Банки вслед за взлетом ключевой ставки повысили депозитные ставки. В результате после оттока вкладов произошло не только восстановление их объема, но даже рост депозитной базы, хотя она перераспределилась между банками в пользу крупных игроков и госбанков. Других серьезных последствий для банковской системы на самом деле этот кризис не принес. Проблема «валютных ипотечников» при ее масштабном социальном резонансе в плане влияния на банки была локальной: ухудшение качества розничного и корпоративного портфелей банков произошло, но не драматичное.