Фамильные ценности
Мы еще в детстве узнаем свою фамилию, от фамилии чаще всего образуют в школе прозвища. Например, и моего мужа, и моих сыновей звали в школе Шмелями, поскольку они Шмелевы,— а теперь и внуков так прозвали.
Существование фамилии, передающейся от отца к детям, общей для всех членов одной семьи, представляется нам чем-то само собой разумеющимся. На самом деле это относительно новое явление. Процесс образования фамилий, начавшийся в России в XVI веке, закончился только во второй половине XIX века. Наличие фамилии было социально значимым, фамилия была признаком прежде всего дворянского сословия. Лишение фамилии соответствовало лишению дворянского звания: Салтычиха — Дарья Николаевна Салтыкова, помещица, жестоко обращавшаяся со своими крепостными,— в 1768 году была по приказанию императрицы Екатерины II лишена фамилии: ее запретили называть как по фамилии мужа, так и по фамилии отца, звать ее приказано было Дарьей Николаевой, где Николаева — не фамилия, а отчество.
У большинства населения Российской империи, у крестьян вплоть до XIX века фамилий в собственном смысле слова вообще не было, а были прозвища, которые совсем не всегда передавались детям, а тем более внукам. Князь Оболенский пишет в воспоминаниях (1890-е годы), что разбогатевшего крестьянина, у которого окрестные помещики занимали деньги, в глаза величали на ич — Василий Яковлевич (признак уважения), а за глаза называли по-прежнему свысока — Василием Яковлевым. Здесь Яковлев — не фамилия, а отчество, сына его звали, допустим, Петром Васильевым, а еще у них могли быть прозвища, разные: Василия Яковлева могли звать, например, Седой, а Петра Васильева — Рябой.
Ко второй половине XIX века интересы Российской империи стали требовать, чтобы все подданные были зарегистрированы, и крестьянам стали давать фамилии. Многое зависело от чиновника: в одних губерниях они производили фамилии от имени отца или деда, в других — от профессии, прозвища или названия местности, в третьих — произвольно.
Очень интересно обстояло дело с фамилиями лиц духовного звания. Путешественник, посетивший Россию в XIX веке, с удивлением пишет, что русские священники не носят фамилии отцов. Образование в духовной среде тогда носило сословный характер: сыновья духовных лиц получали духовное образование. При поступлении в училище или семинарию они получали обычно новую фамилию.
«Когда мне исполнилось семь лет, отец начал помышлять о том, чтобы отвести меня в училище,— вспоминает известный историк церкви академик Голубинский.— Первым вопросом для него при этом было: какую дать мне фамилию. В то время фамилии у духовенства еще не были обязательно наследственными. Отец носил такую фамилию, а сыну мог дать какую хотел, другую, а если имел несколько сыновей, то каждому свою особую. Костромской архиерей Платон прозывался Фивейским, а братья его — один Казанским, другой Боголюбским, третий Невским. После долгого раздумывания отец остановился наконец на фамилии Голубинский».