Я видел металл!
Видишь суслика?
— Нет.
— И я не вижу. А он есть. Диалог из кинофильма «ДМБ»
Мне кажется, хотя я могу ошибаться, что учёный должен видеть объект своего пристального изучения. Хотя бы периодически. Хотя бы с применением новейших достижений техники. Тем более что доступ к высокоточному и высокопроизводительному оборудованию в настоящее время далеко не роскошь. Благополучно канули в Лету времена фантазий на тему строения атомов, молекул и живых клеток, теперь каждый мало-мальски усердный исследователь может получить доступ к всевидящему оку микроскопа, телескопа и чего-нибудь ещё. Было бы желание, а на ловца и зверь побежит. Теперь о «зверях». Нет, моя статья вовсе не о сусликах, как можно было подумать, судя по эпиграфу. Хотя чисто теоретически где-то в параллельной вселенной я мог бы запросто заниматься этими прелестными грызунами, да и статус кандидата биологических наук обязывал бы, но степная зоология не коснулась моих научных интересов. Ещё с далёкого детства (хотя я вовсе не старый) меня интересовали металлы. Сначала совсем маленьким я плавил за гаражами свинец, в подростковом возрасте слушал тяжёлый рок, носил три серьги в ушах, а остепенившись, увлёкся экологической геохимией, в частности поведением в окружающей среде химических элементов из группы тяжёлых металлов.
Бóльшую часть своей жизни я живу и работаю на Севере, в Карелии. Многочисленные, исчисляемые десятками тысяч, водные объекты наших суровых краёв привлекли меня и как геолога (по основной специальности), и как эколога (по кандидатскому диплому). Более 10 лет я изучаю донные отложения рек и озёр. В первую очередь с точки зрения природоохранных аспектов проблемы. И если для кого-то тёмно-коричневый желеобразный озёрный ил — грязь, бяка, то для меня — хлеб и источник ценнейшей информации о самом водном объекте и о территории, на которой он расположен. Хотя с первой точкой зрения я тоже согласен: пользу от озёрных илов в качестве лечебных грязей ещё никто не отменял. Более того, наиболее предприимчивые товарищи, к которым я, как вы понимаете, не отношусь (а то писал бы я сейчас об этом?!), делают на этой самой желеобразной «бяке» успешный бизнес, призывая наносить вас на ваши тела лечебные илы, чтобы избавиться от тех или иных недугов. Но перед тем, как мазюкать лицо и тело чудо-илами под руководством выше названных товарищей, нужно удостовериться, нет ли там тяжёлых металлов в опасных для здоровья концентрациях. Тут-то и нужен ваш брат-учёный, который по составу донных отложений (илов) без труда определит, чем и до какой степени загрязнён водоём. Естественно, на территориях городов и в районах крупных промышленных предприятий донные отложения и, следовательно, сами водные объекты загрязнены тяжёлыми металлами сильнее, чем в районах с естественно-природными условиями. Об одном из таких очагов техногенной нагрузки я и хочу рассказать подробнее, для чего мысленно переместимся не просто на север, а в Арктическую зону нашей страны, на территорию Мурманской области, где я работаю в последнее время.
В 2014 году указом Президента России ряд северных регионов нашей страны объединены в Арктическую зону РФ. В число этих регионов вошли северные территории Карелии и Мурманская область. Одна из приоритетных задач нашего времени — пристальное внимание к Арктической зоне со стороны учёных, в том числе экологов и исследователей поведения тяжёлых металлов. Я говорю об этом без шуток, ведь эти металлы представляют большую угрозу для уязвимых арктических экосистем, которые после антропогенной нагрузки восстанавливаются гораздо дольше по сравнению с экосистемами более южных регионов. С этим, в частности, связано образование обширных техногенных пустошей на территории Мурманской области, где оголённая в результате закисления и загрязнения тяжёлыми металлами земля долгие годы не может прийти в естественное состояние. И, к сожалению, без вмешательства человека уже не придёт. Одна из таких территорий находится вблизи города Мончегорска, расположенного в самом центре Мурманской области. Там с 30-х годов прошлого века действует предприятие по переработке медно-никелевой руды со всеми вытекающими из этого последствиями в виде вышеназванной пустоши и высокого уровня загрязнения атмосферного воздуха и водных объектов. Содержание тяжёлых металлов в донных отложениях малых озёр, расположенных в черте Мончегорска, превышает и региональный фоновый уровень для малых озёр, и нормативные показатели. В первую очередь это касается таких металлов, как медь и никель, что понятно, учитывая специфику местного производства. На дне подобных озёр можно обнаружить настоящий «клад» в виде медно-никелевого «месторождения». Жаль, что никому, кроме учёных, этот чудо-клад не интересен.