Максим Скулачев: «Похоже, что мы взломали механизм старения!»
Пока одни люди делали мужские журналы, а другие их читали, на базе МГУ в лаборатории «Митотех» двенадцать лет испытывали препарат под названием SkQ1, который останавливает старение. И похоже, что он работает. О том, когда настанет вечная молодость, мы поговорили с генеральным директором «Митотеха» – биохимиком Максимом Скулачевым.
Где сегодня находится наука о старении?
Она находится на стадии обсуждения разных гипотез. Есть два главных лагеря геронтологов, и между ними идет нешуточный спор. Точка, в которой расходятся ученые, – как смотреть на старение? Есть классическое представление, что старение – неизбежный процесс накопления мелких поломок. Это очень хорошо описывается математикой, и, в общем, в это все верят. И есть другая точка зрения, которой придерживается наша группа во главе с моим отцом, академиком Скулачевым: в нас заложен генетический механизм, который в определенный момент запускается. Цель работы этого механизма – свести нас в могилу. К сожалению, мы относимся к животным, умирающим не сразу. Вот есть какие-то травоядные, у которых пять раз зубы сменяются, а шестой раз – нет, и они умирают от голода. А у нас – этот унизительный процесс старения. С определенного возраста начинает все ухудшаться, причем абсолютно все: кровеносная система, иммунная, нервная... В конце концов, где тонко, там и рвется. Казалось бы, это чисто теоретический спор, но из него следует очень важное практическое обстоятельство. Если верно, что старение – это стохастическое накопление случайных ошибок, то с этим на данный момент сделать ничего нельзя. А если это заложенная в нас программа, то ее можно сломать. А ломать биологи уже немножко умеют.
Этой версии придерживается только ваша группа?
Нет-нет, не только. Примерно двадцать процентов ученых за нас, остальные за классическую теорию.
Итак, ваша теория. В чем она состоит?
Гипотеза заключается в следующем. Практически все клетки нашего организма умеют производить яды, в том числе свободные радикалы. Они получаются просто из кислорода. И чем мы старше, тем больше радикалов производят наши клетки. Мы считаем, что это ответ организма на свой возраст. Есть какой-то датчик возраста, скорее всего в голове, – так называемые «большие биологические часы», которые сообщают всему телу, сколько ему лет. И клетки дают ответ: о, нам уже стукнуло сорок пять, надо повысить производство яда, чтобы жизнь медом не казалась.
Это, видимо, механизм популяционной регуляции?
Безусловно. Про это мы все знаем, это одно из самых стройных мест теории. Вопрос – как же остановить часовую мину? Есть первый путь, очень понятный и потому неправильный. Если это генетическая программа, нужно найти гены, которые отвечают за старение, и сломать их, тогда организм не будет стареть. В принципе, это можно сделать на лабораторных животных, сейчас даже более или менее понятно, какие гены надо придавить. Но, к сожалению, такая методика не подходит для человека. Это нужно делать либо на стадии яйцеклетки, либо надо уметь изменять геном всех клеток взрослого организма, что мы еще делать не умеем. Пока мы научились изменять геном, например крови. Это, кстати, сейчас самая прогрессивная терапия рака. Кровь забирают, с помощью искусственного вируса меняют ее генокод и загоняют обратно. На мышах уже работает полная генетическая модификация, но на людях – пока нет. Это очень рискованно: могут быть неисправимые побочные эффекты. Условно говоря, человек будет вечно молодым, но у него вырастет третья рука. Может быть, мы встретимся лет через сто двадцать и продолжим этот разговор, но пока – нет.
Есть другой путь. Гены – это текст программы, а реализуют ее выполнение определенные белки. Можно подобрать какие-то вещества, которые не дают реализоваться этой программе уже на уровне исполнения. И это гораздо безопаснее. Можно сделать вещество не очень стабильным. Ты его принял, после чего часть функционала твоего организма нарушилась – например, организм перестал стареть. Если что-то пошло не так, ты ошибся, то просто перестаешь принимать вещество. Через пару дней оно выветрилось, и ты опять стареешь, как нормальный человек. Вот это наш подход, называется «фармакологическая интервенция». Для этого нужно иметь рабочую гипотезу, куда бить. Где проявляется программа старения? Например, в свободных радикалах. Это очень позднее проявление программы. Были гены, были белки, были какие-то гормоны, и только потом – радикалы. На них мы и действуем.
Но тут, как всегда в биологии, возникает проблема. Ведь радикалы очень разные. На них, например, завязан наш иммунитет, и вышибать все радикалы в организме – это неправильно. Когда впервые заговорили о радикалах и их функциях, случился большой бум в медицине, который ничем не кончился, – бум антиоксидантов, которые борются со свободными радикалами. Все начали принимать витамин С, витамин Е, флавоноиды зеленого чая. Если покопаться в популярной литературе 70-х – 80-х годов, можно увидеть, что все надеются жить вечно, принимая эти антиоксиданты, потому что старят нас радикалы – это доказанный и всем известный факт. Это даже вошло в поп-культуру. Даже в «Джеймсе Бонде» начальник говорит герою: «Вам надо принимать побольше антиоксидантов». Из всего этого практически ничего не получилось – по крайней мере, в том, что касается старения. Оказалось, что антиоксиданты даже усугубляют ситуацию, ведь, как я уже сказал, свободные радикалы очень разные. Например, те, которые борются с инфекциями, синтезируются на внешний мембране клетки, и их ни в коем случае нельзя трогать.
Мы же считаем, что вычислили нужный тип свободных радикалов. У нас в клетке есть митохондрии, ими мы дышим. Кислород окисляет питательные вещества, и таким образом запасается энергия. Так вот, этот процесс сопряжен с образованием огромного количества свободных радикалов. И чем мы старше, тем больше их образуется. Вот для них полезная функция пока толком не определена. А вредная всем известна: старение. Рабочая гипотеза: давайте придавим эту продукцию, но не полностью, они тоже наверняка для чего-то нужны, – и посмотрим, что получится. И мы придумали вещество, которое с точностью до нанометра проникает внутрь митохондрии, удобно располагается, превращается в антиоксидант и начинает ловить свободные радикалы. Это вещество было синтезировано в 2005 году. Мы уже двенадцать лет с ним возимся, и похоже, что оно действительно продлевает жизнь животным и помогает им бороться со старческими болезнями. Это в двух словах, если суммировать результаты многолетней работы сотен людей.
Так, минуточку. Это вещество уже есть, оно продается?
Смотрите, как только мы это вещество получили, то запустили исследование. У нас были две группы мышей. Одни старели нормальным образом, другие в питьевой воде с младых когтей получали небольшое количество этого вещества, оно называется SkQ1. Через какое-то время мы увидели, что контрольная группа уже наполовину вымерла, а опытная только начала стареть. Причем некоторые функции вообще сохранились, например фертильность у самок, а это признак молодости огромного количества систем. Они не седели, они не заболевали инфекционными болезнями – у нас список из сорока признаков.
С одной стороны, мы страшно обрадовались, что гипотеза подтверждается, а с другой – призадумались. Для биолога совершенно нормально, что его гипотеза несостоятельна и он идет работать над чем-нибудь другим. Когда что-то получается, это великая редкость и счастье. Мы работаем как первобытные люди с радиоприемником – совершенно не понимая, что там внутри происходит. Долбанули дубинкой, он начал мигать – здорово! Пишется статья. Вот что такое биология. А у нас вдруг подтвердилось – значит, надо двигаться дальше. Но непонятно как, потому что нельзя взять вещество и просто начать кормить им людей. Сначала нужно провести кучу очень аккуратных и очень дорогих опытов на животных. И тогда мы запустили проект, который уже дошел до людей. В прошлом году первые 30 добровольцев это вещество принимали внутрь. Нам разрешили начать с мужчин – видимо, это менее ценный ресурс, чем женщины. Здоровые мужчины от 25 до 50 лет. Это был однократный прием, мы отслеживали прежде всего безопасность. Потом был прием двукратной дозы, четырехкратной и так далее. Все было хорошо, никаких нарушений.