"Красная мельница" веселья
Заметив среди гостей у сцены наследника британского престола, бесшабашная Ла Гулю крикнула: "С тебя шампанское, Уэльский!" И затем в лихом канкане эффектно сбила носком туфельки цилиндр с его головы. На другой день, согласно легенде, принц прислал "королеве кабаре" ящик игристого напитка...
Февральской ночью 1893 года Тулуз-Лотрек, как обычно, отправился в «Мулен Руж». Одна из танцовщиц — Нини по прозвищу Лапки Кверху — встретила у дверей, схватила за руку и радостно защебетала:
— О, Анри, почему тебя не было вчера на бале студентов художественных училищ? Ты пропустил такой скандал! Молодые живописцы притащили и своих подружек. Две из них — Манон Лавиль и Сара Браун — изрядно захмелев, начали раздеваться под музыку прямо на столе! А что с них взять — натурщицы. Им не привыкать обнажаться перед мужчинами.
— И чем же все закончилось? — поинтересовался Лотрек.
— Ты не поверишь, посетители возмутились и вызвали полицию. Красоткам выписали штраф. А мсье Оллер и мсье Зидлер ужасно ругались и объясняли, что у них приличное заведение.
С трудом отделавшись от надоедливой Нини, Лотрек вошел в освещенный зал, где уже царил вихрь бешеных эмоций, гремела музыка, хлопали пробки от шампанского и безудержный канкан сводил публику с ума. Танцовщицы задирали батистовые юбки, на каждую из которых уходило почти шестьдесят метров английского кружева, и обнажали стройные ножки в черных чулках с пикантными красными подвязками, улыбаясь и строя глазки мужчинам. Те стонали в экстазе и швыряли на сцену банкноты...
Кабаре было типично французским изобретением. Своим появлением оно обязано Наполеону III, запретившему шансонье распевать песенки на парижских улицах. Тогда и начали открываться первые ночные заведения — кабаре (от французского cabaret — кабачок), ставшие приютом для музыкантов, танцоров, фокусников.
Весной 1889 года Париж жил в предвкушении грандиозного события: открытия IV Всемирной выставки. Знаменитому организатору парижских развлечений Жозефу Оллеру и его компаньону Шарлю Зидлеру пришла в голову мысль обогатиться на туристах, устремившихся в Париж поглазеть на чудеса, главное из которых — железная башня инженера Эйфеля. Ловкие предприниматели купили у подножия Монмартра обветшалый концертный зал «Белая королева» и перестроили его под ночное кабаре.
Его отцы-основатели были личностями незаурядными. Каталонец Жозеф Оллер, респектабельный седовласый господин с аккуратной бородкой и в неизменном котелке, слыл любителем петушиных боев и гонок, а также изобретателем тотализатора. Он владел несколькими театрами, «Новым цирком», «Русскими горками» и концертным залом «Олимпия». Ворчливый краснолицый Зидлер с седыми бакенбардами был его полной противоположностью. Старожил Парижа, начавший карьеру мойщиком кож, он умудрился стать успешным антрепренером, и это несмотря на то, что постоянно пребывал в полупьяном состоянии.
«Но чем заманить в новое заведение толстосумов?» — гадали компаньоны. Ведь неподалеку — уже раскрученное кабаре «Элизе-Монмартр». До середины XIX века высокий холм с одноименным названием, известный своими виноградниками и мельницами, оставался окраиной Парижа, однако сельская идиллия потихоньку уходила в прошлое. Монмартр застраивался. Здесь можно было дешево снять мансарду или студию, поэтому его облюбовала богема — художники, поэты, актеры.
Приятель и собутыльник Лотрека художник Адольф Вийетт предложил водрузить над входом декорацию ветряной мельницы и выкрасить ее в красный цвет, намекая на располагавшийся поблизости квартал красных фонарей. Мельница и дала название новому заведению: «Мулен Руж», в буквальном переводе с французского — «Красная мельница».
В саду рядом с летней эстрадой установили гигантскую гипсовую статую слона, перевезенную из павильонов Всемирной выставки. Винтовая лестница в его ноге вела наверх, к полому чреву, в котором располагались курительные комнаты и отдельные диванные со столиками, где мужчины могли, потягивая абсент и покуривая опиум, глазеть на танцующих красоток. Блеск и шарм заведению добавлял эффектный дизайн: просторный танцзал поражал буйством красок алых плюшевых диванов и бархатных занавесей. Помещение ярко освещалось огнями рампы, люстрами и светильниками в виде стеклянных шаров.
Главной же изюминкой, которой хозяева рассчитывали привлечь публику, должен был стать набиравший популярность канкан. Зародившись в бедных кварталах Парижа в начале XIX века, он стал фривольным вариантом кадрили, которую отплясывал рабочий люд на праздниках. Изначально его так и именовали — «натуральная кадриль». Танец отличался зажигательными телодвижениями, озорным настроением — женский смех и визг были обязательным дополнением — и ускоряющимся с каждой минутой темпом.
Некий англичанин по имени Чарльз Мортон, впечатлившись безудержными плясками местных красоток, назвал это безобразие канканом, что в переводе с французского означает «шум, гам». В приличном обществе канкан считался зрелищем неподобающим, а вот для кафешантанов, опереток и кабаре — в самый раз.
Крылья «Красной мельницы» на бульваре Клиши завертелись шестого октября 1889 года, и совсем скоро новое кабаре стало сердцем ночного Парижа.
Вечерами в зале было не протолкнуться — самая разнообразная публика собиралась посмотреть на ярких танцовщиц, которых Шарль Зидлер переманил из соседних кабаре. Веселье и порок манили нищую богему, состоятельных буржуа и светских снобов. Аристократы жаждали запретных удовольствий, кокотки высматривали любовников побогаче, художники — моделей для своих картин.
На взмахи ножек разбитных девиц приходили полюбоваться и знаменитости: писатели Оскар Уайльд и Тристан Бернар, художники Жорж Сёра, Пьер Боннар и Пабло Пикассо. Не устояли перед соблазном заглянуть в «Красную мельницу» и венценосные особы: бельгийский король Леопольд II и принц Уэльский, будущий король Великобритании Эдуард VII. Кто же мог знать, что визит последнего закончится столь пикантно?
Лотрек просиживал в «Мельнице» часами. С того самого вечера, когда кабаре открылось, он стал его завсегдатаем. Здесь у Анри имелся постоянный столик. Танцовщицы в атласных корсажах, зрители, с жадностью наблюдавшие за их взлетающими юбками и дразнящими движениями ног в черных чулках — атмосфера праздника, раскованности и соблазна пришлась ему по душе. Обыкновенно он появлялся в «Красной мельнице» в сопровождении кузена — доктора Габриэля Тапье де Селейрана.